На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Ирина Некрасова
    Писатели в обычной жизни ничем не отличаются от других людей. У каждого свои тараканы в голове,  скелеты в шкафу, кош...Три писателя-подл...
  • Ольга Гусева
    Обсерженный детский сад... Ни ума, ни фантазии...С аппетитом ел ед...
  • Вера Федорова
    Ипотеку она, конечно, не должна выплачивать.Сказала, что не б...

Маскулизм против патриархата и МД

 
МД как антимужская инициатива

На 2017 год в экс-СССР, несмотря на сравнительно недавнее появление в сети и отсутствие сколь-нибудь широкой представленности оффлайн, маскулистский «бренд» уже дискредитирован консерваторами, и в их интерпретации представляет реальную общественную угрозу, причем, в основном, тем, кого права он призван защищать.
О монополии на маскулизм заявляет инициатива под названием Мужское Движение (далее — МД), являющая собой быстрорастущую организацию патриархатной направленности, агрессивно пропагандирующую сексизм по отношению к людям обоих полов, а также расизм, гомофобию и трансфобию, пролайф, вульгарное биологизаторство, различные деструктивные верования. Данная организация имеет издание, ряд веб-сайтов и сообществ под названием «Маскулист»; само название «Мужское Движение» также наталкивает обывателя с выраженным прогрессистским потенциалом на обобщающие выводы определенного характера об инициативах за права мужчин. Процесс дискредитирования маскулизма не стоит на месте: к настоящему времени количество подписчиков веб-ресурсов МД превышает 30 тысяч человек, активных сторонников среди них — более одной тысячи. Подавляющее их большинство представлено цисгендерными гетеросексуальными мужчинами в возрасте 30-40 лет, этническими русскими, верующими.

Тематика в материалах «Мужского Движения» чаще поднимаются соответственная: поиск партнерши, проходящей по ведическим и домостроевским стандартам, построение гетеросексуальных отношений с мужчиной во главе, создание патриархальной семьи. Непонятно, каким это образом относится к борьбе против угнетения мужчин, однако этим тематика материалов МД не исчерпывается: авторы регулярно прибегают к критике перегибов современного феминизма и токсичной феминности. Подметим, что освещать данные темы необходимо, однако не столь однобоко и, тем более, не в такой грубой, политически некорректной манере; не ограничивая этим свою повестку и избегая вульгарного биологизаторства. Из откровенно вредительской деятельности следует выделить контент, оправдывающий и насаждающий традиционные представления о мужественности, агрессивно пропагандирующий гегемонную мужскую полоролевую модель, оскорбляющий геев, трансгендерных людей и недостаточно маскулинных мужчин. Все это, очевидно, не представляет собой позитивный пример мужской солидарности и никоим образом не относится к борьбе за мужские права. И — более того — открыто противоречит ей, по существу являясь диверсией против маскулизма.

Из исключительно положительных аспектов можно упомянуть разве что периодически возникающие дискуссии о неравенстве в пенсионном законодательстве, правах отцов и мужских репродуктивных правах. Однако данная тематика рассматривается без применения гендерного дискурса и отнюдь не с позиций эгалитаризма, а многие актуальные мужские проблемы и вовсе игнорируются. К таковым относится и супружеское насилие над мужчинами, и мужская виктимизация от нападений на почве ненависти и вражды, близкая к ста процентам от общего уровня, и в целом зашкаливающие показатели любого вида насилия, направленного на мужчин. Отдельные активисты МД отрицают массовый характер насилия над мужчинами в отношениях, оправдывают преступления на почве расизма, гомофобии и трансфобии, а также поддерживают дискриминационный призыв мужского населения на военную службу. Можно утверждать, что МД вносит немаловажный вклад в замалчивание специфичной мужской проблематики, следовательно, является враждебной для мужчин организацией.
 
 
Чаще всего представители «Мужского Движения» оправдывают собственную мизандрию описанными далее способами.

1. Апелляция к средним различиям по физической силе (и, конечно, различающейся репродуктивной функцией) в частности и к гендерной среднестатике в целом.
В обсуждении гендерной проблематики всеми сколь-нибудь широко представленными в медиа-пространстве сторонами такой подход является не просто традиционным, а господствующим. Противники равенства полов регулярно прибегают к нему, пытаясь закрыть рот представителям промужских инициатив — всякий раз, когда те, к примеру, поднимают тему воинской повинности и неравных нормативов на производстве. Образец логики стороны, оппонирующей реальному маскулизму, выглядит приблизительно таким образом: «если абстрактный мужчина физически сильнее абстрактной женщины, значит ей можно дать фору, а ему — большую нагрузку». Действительно, это оказалось бы справедливым, применяйся данный уклад к этим абстрактным мужчине и женщине без привязки к полу, как к отдельным личностям, поскольку реальные мужчины и женщины далеко не всегда соответствуют заданным нормам. Однако это упорно игнорируется; гиперобобщение распространяется на всех мужчин и всех женщин, и признается универсальным мерилом справедливости как на бытовом уровне, так и на законодательном. Подлинная же справедливость заключается в том, что конкретные либо все мужчины не должны подвергаться каким-либо ограничениям, а конкретные либо все женщины — получать какие-либо преимущества, — тем более, благодаря одним лишь усредненным групповым показателям. Само понятие «среднестатистическое значение» — применительно к некоей выборке людей — подразумевает, что половина из них не будет соответствовать заданной планке. Подобный подход категорически несовместим с борьбой за права мужчин, так как исключает их рассмотрение в качестве отдельных личностей со своими, в индивидуальном порядке различающимися возможностями и потребностями, и иными особенностями.
 
 
2. Апелляция к работам Новоселова и Протопопова, а также так называемых пикаперов, посредством вульгарного биологизаторства легитимирующим дискриминацию мужчин и насилие над мужчинами в целом.
Некоторыми активистами МД выдвигались предположения, что притупленное восприятие насилия над мужчинами относится к базовым инстинктам человека, но никак к не социальным надстройкам. Исходя из чего делаются выводы, что сложившаяся иерархия (как внутри традиционных мужских коллективов, так и вовне) абсолютно справедлива; мобилизуется все большее количество вредоносных домыслов с целью оправдать эту мнимую справедливость и защитить привилегированное положение относительно менее конформных и успешных мужчин. Лженаучные труды Новоселова и Протопопова идеально вписываются в данную схему. Их основу составляет, во-первых, разделение мужчин по рангам и уровням «примативности», задающихся полностью или преимущественно на генетическом уровне, что якобы объективно определяет ценность мужчины и как ячейки общества, и как «донора спермы», а, во-вторых, низведение всей человеческой жизнедеятельности к врожденным и весьма примитивным инстинктам. На основе чего активистами МД фанатично отрицаются социокультурные конструкты (гендер), создаются сомнительные теоретические построения, призванные объяснить женскую или мужскую «природу» (всегда порочную, греховную), а также постулирующие невозможность ее существенного изменения в ходе социализации. Абсурдности добавляют выведенные «мужедвижцами» термины и аббревиатуры, в большинстве своем являющие собой смягченный вариант язык ненависти, либо попросту выглядящие антинаучно и абсурдно.

3. Апелляция к господствующим взглядам на маскулинность, а также иным гендерным стереотипам, включительно появившимся относительно недавно.
Глава семьи, добытчик, защитник, не жалущийся на насилие, не показывающий уязвимость, недостаточно опрятный, но достаточно успешный у женщин, сексуально озабоченный, домашний тиран, — именно такие образы и паттерны навязывает МД мужчинам. Для оправдания мизандрии теоретиками «Мужского Движения» подгоняются всевозможные объяснения, вплоть до неприкрытой конспирологии. Например, популярностью пользуется позиция, согласно которой «усилиями правительства и феминизма мужественность выходит из моды, это и есть нарушение прав мужчин», поэтому «сохранение традиционной маскулинности — это священный долг» и «маскулист — значит мужественный». Традиционная маскулинность романтизируется и сакрализируется сквозь призму катастрофизации ее кризиса, а реальное мужененавистничество отходит на дальний план и в итоге остается незамеченным. Более того, считается, что мизандрия — непосредственно продукт кризиса традиционной маскулинности, но ни в коем случае не ее неизменный сателлит: «дискриминация мужчин закончится тогда, когда мужчины начнут вести себя по-мужски». Таким образом провозглашается оппозиционность нынешней гендерной политике, хотя данная антисистемность является заведомо ложной, поскольку на деле она представляет собой открытую поддержку господствующей системы (к примеру, «мужчина должен быть мужественным и не должен быть женоподобным», «мужчина должен отслужить в армии», пусть и для того, «чтобы уметь защитить себя»). «Мужское Движение» выдвигает фактически те же ограничивающие мужчин стандарты, что и традиционное общество, причем делает это под знаменем борьбы за освобождение мужчин от пут иррациональных, дегуманизирующих предубеждений и поведенческих моделей.
 
 
 
Резюмируя.

МД и аналогичные инициативы гармонично вписываются в повсеместное насаждение так называемых традиционных ценностей, осуществляемое с подачи властных элит на территории России, Украины и Беларуси. Активное участие в истерии, зачастую явно мужененавистнической, нагнетаемой консерваторами на всех уровнях, нагло выдается за маскулизм, что отталкивает от реального маскулизма значительную часть потенциальной целевой аудитории. А определенная доля вредителей — на деле неизменно оказывающихся традиционалистами или попросту бытовыми сексистами, зацикленными на жажде неограниченного числа гетеросексуальных контактов без риска подвергнуться ложным обвинениям в каком бы то ни было насилии, — без стеснения причисляет себя не просто к маскулизму, а непосредственно к квир-маскулизму и даже к Men's Liberation (профеминистской маскулистской инициативе, возникшей на Западе). Аналогичное выглядит неизбежным и по отношению к нашим проектам. Мы не сможем успешно противодействовать — особенно обладая нынешними ресурсами — напору обесценивания и дискредитации всего того, что создавалось нами огромными усилиями, но равно как и не сможем равнодушно наблюдать со стороны, как нашу мечту пытаются превратить в пыль. Тем не менее, всевозможные палки в колеса не способны остановить набирающее темп наступление на мизандрию, каковое мы бескомпромиссно продолжим развивать по всем направлениям, на всех фронтах.

Мартов. А.
 
 
 
Может ли маскулист быть патриархалом?

Мы не считаем маскулистами и никогда не будем считать своими сподвижниками тех, кто мечтает загнать нас в держащиеся на насилии институты и устаревшие социокультурные рамки. Особенно если при этом неприкрытое мужененавистничество подается как борьба за права мужчин. Так предадим же огню всю их лживую писанину о святости роли добытчика и защитника, этакого трусливого собственника, который из страха потерять фальшивый статус главы семьи обслуживает потребности жены и в одиночку тащит на своем горбу целый выводок будущего пушечного мяса. Это ложные, вредительские ценности, будь они хоть сто раз вековыми — ничто не вечно, их очередь уже настала. Место традиционной семьи на свалке истории, вместе с этими рабами домостроя, ненавидящими геев и противников вступления в неравноправный брак. Они не могут быть маскулистами по определению, ибо маскулизм есть освобождение мужчин, а совсем не воскрешение патриархата со всеми его дикими нравами. Маскулист — это прозревший, но не слепец, что считает всех вокруг нуждающимися в кнуте животными без права иметь собственные планы на жизнь, без права на лучшее будущее.

В новом мире, за который мы, маскулисты, выступаем, не останется места никаким особым обязательствам на основании пола. Степень ответственности станет или единой для всех, или индивидуальной, и ничья жизнь не будет обесценена глупыми обобщениями и групповой ответственностью. Люди — все такие разные, и далеко не только благодаря гендерному разнообразию и свободе самовыражения через внешность — смогут самостоятельно распоряжаться собственными телами, развиваться и проявлять свои таланты на благо всего человеческого вида. Мир, где победил прогресс, где решает компетентность, а вовсе не гениталии и происхождение, — есть единственное будущее, за которое стоит сражаться. И все это великолепие останется недостижимым, пока мужчин — едва ли не половину человечества — повсеместно продолжают равнять с выращенным на убой скотом, в лучшем случае — с тягловой лошадью.

Гармония с социальной средой и самим собой достигается не новыми преимуществами, лишь слегка подслащающими угнетение, и тем более не через покорное принятие господствующего порядка. Реальность, мир, где можно совершать самые удивительные открытия и захватывать галактики, смеется в лицо всем этим ревнителям духовных скреп. Их воображаемые вселенные состоят из всего одной планеты, битком набитой мужественными мужчинами и женственными женщинами, изо дня в день самоотверженно проводящих одни и те же дикарские ритуалы, роль в каковых предопределяется одной лишь половой принадлежностью. Поразительно — и после всего этого нас обвиняют в том, что размыв полоролевые различия мы сделаем всех одинаковыми! Нет, нетоварищи, это вы одинаковые, с одинаково глупыми и гнусными шаблонами, вытеснившими критическое мышление и эмпатию. Так что даже не пытайтесь затащить нас в свою гетеросексистскую серость и не смейте называть маскулизмом ее агрессивное насаждение. Вы постоянно кичитесь тем, какие вы мужественные и сильные — найдите же наконец в себе сил и этого вашего мужества признать: вы не за права мужчин, вы не маскулисты, вы не маскулизм.

Мартов А.
 
Почему патриархат не нужен

Оппонируя сторонникам прогресса и равенства полов, традиционалисты приводят один и тот же аргумент, дескать, время показало эффективность патриархата. К нему прибегают и сторонники «Мужского Движения», и попросту любители оправдывать мизандрию биологией, всяческими «проверенным столетиями» схемами и безумными фантазиями о сильном государстве. Имеет ли под собой хоть какие-нибудь основания аргументация подобного рода?

Действительно, многими веками ранее так называемый патриархат имел претензии на актуальность. Такой общественный строй мог обеспечить относительно быстрое восстановление демографии не только по окончанию боевых действий, но, случалось, и непосредственно во время их ведения: минувшим эпохам были свойственны крайне затяжные войны, длившиеся десятилетиями. Известно, что беременность у человеческого вида проистекает долго — девять месяцев. И она, и роды причиняют сильный дискомфорт, подрывают здоровье и требуют внимание со стороны окружающих. Анализируя историю гендерной политики, что привела к повышению ценности женской жизни и понижению мужской, следует учитывать не только эти предпосылки. Стоит также выделить высокий уровень смертности при родах в определенные хронологические отрезки, и тот факт, что во многих культурах женщина из враждующего государства или племени считалась ценным военным трофеем (мужчин же обычно либо убивали на месте, либо в качестве помилования предлагали им службу у новых хозяев).

Эти факторы дополнительно стимулировали пресловутую «ценовую политику», по инерции продолжающуюся и поныне. Логично предположить, власти предержащие были заинтересованы в том, чтобы женщина пополняла население именно их государств и племен. Больше населения — больше армия — больше территория — больше казна. Эта простая и очевидная цепочка еще ярче подчеркивает то, чья жизнь хоть как-то ценилась, а чья являлась лишь разменной монетой в кровавых геополитических игрищах. В большинстве государств прошлого даже не существовало законов, обязывавших женщин к деторождению. Для естественного прироста населения одной из достаточных мер было поддержание определенных гендерных стереотипов. Гуманистическая мысль как таковая еще не зародилась либо должным образом не сформировалась; отсутствовала сама возможность открыть глаза женщинам на их положение, не говоря уже о мужчинах, бесправие каковых в дальнейшем несправедливо обошли вниманием и все менее актуальные классики марксизма, и сравнительно современные «мыслители».
 
По ряду причин, прежде всего — экономических, люди с приписанным мужским полом исторически оказались заключены в существенно более тесные и жесткие рамки. Ведь образцовое «пушечное мясо» не должно осознавать себя полноценной личностью, не должно ценить себя и считать свое ремесло чем-то более важным, чем интересы правящих элит. Личная жизнь государственной собственности ограничивалась содержанием жены, выбранной родителями, и несением за нее всевозможной ответственности. Имеет ли такая система право на существование, особенно в наши дни? Вопрос риторический. С практической точки зрения так называемый патриархат также безнадежно устарел: к таким выводам несложно прийти, наблюдая кардинальные и продолжающиеся поныне изменения военных доктрин, к чему привел технический прогресс. Появлялись новые виды вооружения, строевой бой и human waves канули в лету, войны не идут по двадцать и более лет, а количеством штыков меряются лишь сетевые ура-патриоты. Привел прогресс и к существенному упрощению ведения домашнего хозяйства, вследствие чего традиционная семья окончательно изжила себя как институт. Мужчины начали постепенно понимать, что на самом деле им не нужны содержанки и прочие «слабые женщины», которых нужно защищать и за которых нужно держать ответ. Готовка, стирка и уборка стали занимать в разы меньше времени и отнимать в разы меньше сил, чем еще какой-то век ранее. Не осталось ничего, что гетеросексуальная женщина может предложить — хотя бы с небольшой претензией на честность «патриархальной сделки» — в обмен на до сих пор ожидающиеся от мужчины финансовые и психологические расходы в отношениях.

В нынешних реалиях гендерные законы и насаждение традиционных полоролевых шаблонов являются мерами не просто непродуктивными, а контрпродуктивными. Тот самый патриархат, перенесенный в наше время, окажется механизмом крайне неповоротливым и — главное — непрактичным. Поэтому его реставрация будет грандиозным откатом назад — предательством национальных интересов, как любят выражаться наши оппоненты. Продолжая настаивать на как минимум приемлемости патриархальной модели ввиду ее продолжительной обкатки временем, они совершенно упускают из поля зрения радикально поменявшиеся «правила игры». Мир уже не тот, каким он предстает в учебниках истории.

Дальнейшее развитие цивилизации стало невозможным без полного принятия принципов гуманизма и равенства полов.
 
Человеческая жизнь, включительно жизнь мужчины, имеет ценность; за этой жизнью стоит личность с определенными потребностями и определенными возможностями, которые она сможет максимально эффективно (в том числе для самого общества) реализовать в сферах деятельности и институтах, не считающихся для людей ее пола традиционными или обязательными.
 
Все еще востребованы рабочие, врачи, педагоги, ученые. Будет совершен грандиозный прорыв, если физически выносливая женщина наконец сможет стать пожарным или шахтером, если та же женщина сможет получить боевой опыт и сделать военную карьеру вне кабинетов и штабов, если в научном сообществе к женщине-ученому не будут относиться предвзято из-за ее пола. Если мужчине позволят работать с детьми без необоснованных подозрений и обвинений в педофилии, если мужчин будут нанимать так же охотно уборщиками, телефонными диспетчерами или работниками отдела кадров, если мужчин перестанут увольнять за «гомосексуализм» и будут брать их на работу, не обращая внимание на феминную либо попросту неконформную внешность. Если мужчинам дадут реализоваться в стереотипно женских профессиях; если мужчинам так же, как и женщинам, будут гарантироваться декретный отпуск и охрана труда — и не только на бумаге; если государство позволит мужчинам приносить пользу другим, не отрывая от общественно важной работы, волонтерской деятельности или гражданского активизма — ради возвращения какого-то там мифического долга, что обернется в лучшем случае выпавшим из жизни годом...

И так далее, и еще очень много «если», которые, возможно, когда-нибудь окажутся не пустыми грезами о лучшем мире, но реальными и нереально большими шагами и к процветанию экономики, и к всестороннему благополучию граждан, а в дальнейшем — и всего человечества.

Мартов А.
 
 
На руинах патриархата

Традиционалисты, включительно сторонники МД, постоянно сетуют на кризис маскулинности и грядущий крах института семьи, виня в этом эмансипацию женщин. Отправная точка обозначена верно, однако из вида упущен ряд принципиально важных деталей, выводы сделаны неверные ("права женщин — плохо"), решение проблемы предложено неверное (реставрация патриархата).
Что, собственно, произошло?

Советская власть и феминистская агенда сняли с женщин ряд правовых и культурных ограничений, свойственных патриархату, при этом никак не ограничив унаследованную от патриархата гипергамию.

Женщины пришли в сферы, до этого занятые мужчинами, и мужчинам пришлось конкурировать с женщинами, которые, помимо равных возможностей (доступ к руководящим должностям, предусмотренная контрактом равная зарплата), получили пакет институциональных преимуществ (облегченные нормативы, особая охрана труда, гендерные квоты).

Мужчинам стало сложнее реализоваться "как мужчины" (карьера, семья и ее обеспечение), поскольку, во-первых, росла конкуренция, во-вторых, "сильные" женщины сохранили свойственную патриархальным предшественницам гипергамию, то есть запрос на еще более "сильных" мужчин.

Параллельно НТП, в разы упростив ведение домашнего хозяйства, нанес критический урон актуальности традиционной нуклеарной семьи — союза "добытчика" и "хранительницы домашнего очага". Масла в огонь подлило и уготованное мужчинам бракоразводное бесправие: создавать семью стало и тяжело, и невыгодно, и опасно.

Таким образом мужское "Я" оказалось уязвимым и уязвленным, радикальный пересмотр понятий о мужчине и мужественности стал вопросом выживания общества.

Поскольку эмансипация затронула исключительно женщин, обращенные на мужчин ожидания и требования остались "патриархальными", и в новой среде соответствовать им стало на порядок тяжелее. Как следствие, давление на мужчин усилилось, что привело в том числе к чудовищной гендерной диспропорции среди маргинализированных элементов, бездомных и самоубийц. Вместо поиска альтернативы и нового "Я" мужчины предпочли мертвой хваткой вцепиться в свою маскулинность и во что бы то ни стало удержать статус-кво, включительно из страха санкций за утрату "мужественности".
 
 
Кто виноват и что делать?
 
В сложившемся кризисе МД винит левую агенду и феминизм. Предлагается реставрация патриархата, заключающаяся в укреплении традиционных гендерных ролей. Мужчина так же будет обязан состояться и как "добытчик", то есть работающий на износ снабженец, и как "глава семьи", то есть единолично несущий ответственность за всех членов семьи.

Как и "обыкновенные" традиционалисты и этатисты, МД крайне обеспокоено демографическим кризисом, решать каковой так же планируется за счет мужчин. Пусть и скорее пряником, нежели кнутом: предполагается сделать брак и гетеросексуальные отношения как таковые привлекательными для мужчин за счет обещания мужских привилегий и массива правовых гарантий. Что на практике не отменит ни гипергамию в частности, ни в целом потребительское отношение к мужчинам.

Обещанные послабления не столь значительны, как кажется. МД продвигает все тот же архаичный идеал "сильного" мужчины: воина, труженика, семьянина. Немаловажно то, какой смысл вкладывается в эти с виду позитивные ярлыки. Согласно идеологии МД мужчина не обязан служить в армии и расходовать последние средства на алименты, однако он все так же не может демонстрировать уязвимость, позволять себе слабость, быть хоть в чем-то "женоподобным", сомневаться в "традиционных ценностях" и своем расходном предназначении. МД хочет видеть мужчину все тем же — привыкшим жертвовать собой и свыкшимся с жертвами вокруг, подавляющим других мужчин и подавленным нездоровыми ожиданиями и требованиями.

Традиционалисты на удивление легко находят виноватых и врагов, но, как обычно, не могут предложить работающую альтернативу. Да, патриархальные модели некогда исправно работали, однако по объективным причинам в XX столетии стали рудиментом, существенно понижающим качество жизни и тормозящим прогресс. Ответ на вопрос "Что делать?" традиционалисты не дадут и в XXI веке. Не смогли они точно ответить и на вопрос "Кто виноват?", упустив из вида гипергамию и пропаганду гетеросексуальных отношений — более того, данные проблемы традиционалисты даже не считают проблемами.
 
Какие выводы необходимо сделать из всего сказанного выше?

Первое. Следует принять, что традиционализм больше не работает: сегодня патриархальная сделка представляет собой заведомо проигрышное предприятие. Мужчинам пора признать институт семьи убыточным и объявить ему бойкот.

МД и иные мужские инициативы пытаются придать браку привлекательность, создавая иллюзии о семье с человеческим лицом и тем самым заманивая мужчин в ловушку (чего только стоит отсутствие защиты от домашнего насилия). Возведенная в приоритет "семейно-половая" тематика вроде прав отцов и ложных обвинений в изнасиловании — верный признак вредительского сообщества. Вводят в заблуждение и отдельные либеральные маскулисты, наистаивающие на том, что мужчина вправе реализовать себя в любой роли, включительно в роли платящего за секс "мачо", работающего на износ "добытчика" и "главы семьи", содержащего жену. "Либералы" умалчивают о том, что такой путь не только по понятным причинам вреден и опасен для мужчины и других мужчин, но и является адаптивным, навязанным извне "выбором". Пытаться это запретить может и не нужно, однако не нужно и оправдывать это.

Иными словами, МД и ряд MRA являются агентами мертвого Патриархата и живой Мизандрии.

Второе. Следует перестать воспринимать права женщин как угрозу — следует начать воспринимать женщин как угрозу. Отношение к женщинам не будет по-честному равным, покуда женщины представлены в высоких кабинетах как столь же способные управленцы и лидеры, но не представлены как столь же опасные преступники, приговоренные к столь же суровым наказаниям. Более того, отношение к женщинам не будет равным без женщин в окопах, танках и подлодках, женщин на стройках, в шахтах и в канализациях. И, разумеется, отношение к женщинам не будет равным, пока они не откажутся от гипергамии. Любое феминистское сообщество является супремасистским и буржуазным, если игнорирует или отрицает это.

Подчеркиваем еще раз, что эмансипация женщин не есть плохо, и к известным кризисам она привела не сама по себе, а с подачи гипергамии и распространяющихся на мужчин "традиционными ценностями", следовать которым становится все тяжелее. "Плохо" — это про те самые "традиционные ценности" и ту самую традиционную семью, окончательно изжившую себя еще в прошлом столетии. Нет ничего страшного в том, что мы можем застать ее окончательный крах уже в ближайшие десятилетия. Страшно то, что мужчины не могут найти себе место в стремительно меняющемся мире.

Третье. Следует как можно скорее пересмотреть представления о мужчинах и мужественности, глубже отрефлексировать проблематику деструктивной маскулинности, мизандрии, правовой дискриминации мужчин. Право мужчины не быть "мужиком" и реализоваться вне традиционных гендерных норм не должно оспариваться, право мужчины на равенство и на жизнь не должно ставиться под сомнение. Мужчина — это человек, а не обезличенный набор качеств, — вот какую мысль следует донести до широкой общественности.

На личном уровне кризис маскулинности разрешается через принятие реальности, поиск и раскрытие своего "Я" вне гендерных шаблонов, отказ от одностороннего обслуживания женщин и зависимости от них. Нечто схожее предлагают MGTOW, но допуская ряд просчетов, каковые мы разберем позже. В любом случае сколь-нибудь массовое освобождение мужчин больно ударит по господствующему порядку. Мы должны перестать беспокоиться о том, что станет с системой (обществом и государством), если мужчины откажутся заводить и обеспечивать семью, погибать на очередной бессмысленной войне и работать более 40 часов в неделю. Это система должна наконец обеспокоиться своей жизнеспособностью. Не мужчины должны системе — система должна мужчинам, должна пасть перед ними на колени и просить прощения за все то, от чего женщины защищены и свободны.

Мартов А.
Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх