Внешние маркеры — это всё, что было в арсенале отца, желающего подтвердить кровные узы с ребёнком! Само слово «отец» имело значение — «источник всей жизни». Следовательно, малыш должен был унаследовать явные родовые признаки родителя.
На Руси пристально вглядывались в новорожденного и пытались обнаружить в его внешности отцовские черты.
Все те, кто доверял избраннице, обязательно обнаруживали таковые. А те «отцы», которые подозревали неладное — не находили своих признаков в ребёнке.
Фрагмент картины Кирилла Викентьевича Лемоха «Родительская радость», ранее 1910 г., общественное достояние. Человек подсознательно искал то, что желал найти. Портретное сходство могло выражаться в разрезе глаз, цвете радужки или мочке уха. Но самое пристальное внимание потенциальный отец ребёнка уделял носу.
Наши предки усвоили одну простую истину: форма носа наследуется чаще всего. Даже если глаза и рот ребёнка были похожи на материнские, то курносый нос отца на сто процентов убеждал родственников в наличии кровных уз между.
В доскональной проверке, кстати, тогда нуждались редко. Отцовство автоматически причислялось законному мужу. Даже если малыш унаследовал тот самый минимум внешних факторов от своего отца.
А вот если дама рожала до брака, то окружение начинало сканировать всех окружающих парубков на предмет схожести с малышом. Одна кумушка находила сходство с Иваном, а другая — с Ярополком.
Однако ни подтвердить, ни опровергнуть свои подозрения никто из них не мог. Ведь портретное сходство не являлось стопроцентным доказательством.
Свежие комментарии