Сочи всегда казался мне городом с двойным дном. Снаружи — солнечный фасад: море, мандарины, пляжи, шезлонги. А внутри — копошение, где каждый тянет свою нитку, и в результате получается узел. Вот и в этот раз, в такси, среди запаха перегара и дешёвых духов, случилась история, которая могла бы стать газетной заметкой, но стала зеркалом, в котором отразилась вся наша жизнь.
Игорь, таксист, человек в общем-то спокойный, работал как всегда. 35 лет, жена, сын-школьник, ипотека. Он знал город вдоль и поперёк: где лучше встать, чтобы поймать клиента, где лучше не ехать ночью. В ту ночь вызов был обычный: клуб, трое пассажиров. Анна — яркая, в топе, в юбке, как будто сошла со сцены караоке. И двое мужчин, широкоплечие, с акцентом, с налитыми глазами. Он даже не удивился. Сезон. Люди веселятся.
— Поехали, брат, в Адлер, — сказал один.
— Поехали, — кивнул Игорь и нажал на газ.
Первые минуты были тише воды. Игорь даже обрадовался: хоть отдохнёт от привычных воплей и песен. Но радость длилась недолго. Анна, словно кошка, заёрзала в кресле, обернулась назад и залилась смехом.
— Ну что, мальчики, скучно вам?
— Скучно без тебя, красавица, — ответил бородатый.
И тут всё началось. Сначала невинные шутки, потом — руки. Она вытянулась назад, позволила себя тянуть. Один схватил её за плечо, другой за руку. Игорь видел всё в зеркале заднего вида и не верил глазам. Салон машины превращался в дешёвую сцену, где актёры были уверены, что играют гениально, а публика смотрела с ужасом.
— Эй, сидите спокойно, вы что, с ума сошли?! — сорвался Игорь.
Но в ответ был только смех.
Они смеялись так, будто он не человек, а пустота. Будто руль сам по себе крутился, педали сами нажимались. Игорь вдруг ощутил, что исчез. Он был не водителем, а мебелью. Машина ехала, а он был всего лишь её придатком.
Анна тем временем заигрывала то с одним, то с другим. Её смех разрывал воздух. Мужчины налезали вперёд, перегибались через сиденье, мешали обзору. Машина виляла, визжали тормоза.
— Да вы угробите нас всех! — выкрикнул Игорь.
— Расслабься, водитель! — сказал один, и в этом «водитель» было что-то унизительное.
Анна внезапно дотронулась до плеча Игоря. Он дёрнулся, словно его ударили током.
— Ну ты чего такой строгий? — хихикнула она.
— Я строгий, потому что жить хочу, — ответил он.
На секунду наступила тишина. Потом снова смех, снова крики.
Ему хотелось остановить машину, открыть дверь и сказать: «Вон отсюда!». Но он не решился. В груди сжимался страх. Он понимал: трое против одного, да ещё пьяные. Кто знает, чем закончится. Поэтому он молчал. И в этом молчании была вся его жизнь: вечно стиснуть зубы и дотянуть до конца.
Дорога тянулась бесконечно. Фары встречных машин били в глаза. А сзади — словно театр абсурда. Поцелуи, объятия, хохот. Игорь чувствовал себя заложником в собственном такси. Ему даже показалось, что он едет не по городу, а по какой-то пропасти, где любая ошибка — и вниз.
На перекрёстке они едва не врезались в другую машину. Игорь тормозил так резко, что сердце выскочило в горло.
— Да сядьте же вы спокойно! — заорал он.
— Брат, не кипятись, всё под контролем, — ответил один из мужчин.
Игорь хотел сказать: «Под контролем? У кого?». Но промолчал. Только сильнее сжал руль.
Они доехали до гостиницы. Компания вывалилась наружу, смеясь, будто ничего не произошло. Для них это была всего лишь забава. Для Игоря — ночь, которая останется в голове, как авария, которой удалось избежать, но память о которой не выветрится.
Но история не закончилась. Камера в салоне, немой свидетель, записала всё. Игорь выложил ролик в сеть. И видео разлетелось, как пожар по сухой траве. Люди спорили: кто виноват? Она — за то, что вела себя как актриса дешёвого кабаре? Они — за то, что хватали её, как вещь? Или водитель — за то, что молчал?
Анну вызвали в полицию. Она говорила: «Я просто веселилась». Мужчины клялись: «Всё по согласию». Игорь стоял перед ними и чувствовал, как его превращают в статиста. «Я просто вёз их. Я хотел, чтобы они вышли, и всё закончилось», — говорил он.
Но правда была другой. Он молчал. И его молчание оказалось громче криков.
Сеть кипела. Одни писали: «Позор!». Другие: «Да это всё нормально, курорт». Но главное — все обсуждали. Никто не остался равнодушным.
И вот я думаю: эта история — не о том, кто кого хватал. Она — о том, как мы живём. Мы все сидим в одной машине. Одни смеются, другие тянут друг друга за руки, третьи делают вид, что ничего не происходит. А водитель молчит и жмёт на тормоз.
И вопрос остаётся один: кто первый вылетит через лобовое стекло, когда машина наконец врежется в стену?
Знаете, в этой истории самое страшное даже не то, что в салоне творился балаган с хватанием и визгом. Страшно другое — никто ведь так и не оказался виноватым. Мужики — «шутили», женщина — «веселилась», а водитель — «работал». Всё вроде как в порядке, и всё вроде как по согласию. Только город потом неделю кипел, а в протоколах осталась сухая формулировка: «конфликт исчерпан».
Я всё думаю: может, это и есть наш национальный спорт? Довести ситуацию до скандала, разорвать в клочья нервы случайным свидетелям, а потом сказать: «Да ладно, чё вы, всё нормально, просто повеселились». Мы живём в стране, где скандал — привычка, а равнодушие — инструмент выживания. Потому что всем уже давно всё равно.
И самое подлое в этой истории — не поцелуи, не руки, не крики. Самое подлое — тишина. Молчание таксиста, молчание полицейских, молчание всех, кто смотрел видео. Тишина, которая громче скандала. В этой машине мы все едем вместе, только никто не знает, кто везёт и куда.
Свежие комментарии