Всё взаимосвязано

Работодатель пытается витиевато сформулировать вакансию (цитирую): «Мы динамичная команда, и по нашим наблюдениям коллеги с большим жизненным опытом и экспертностью не всегда готовы к нашему ритму». За формальными слащавыми комплиментами кроется намек, что старшим кандидатам не будут рады. В суде юристка роняет фразу: «И вообще, сложности 70-летней бабки не имеют никакого значения». Хамство само по себе, но приправлено указанием на то, что женщина старшего возраста ниже остальных в социальной иерархии и ее проблемы на последнем месте.

Или такая история: на сайте танцевального клуба стоит ограничение 35 (!) лет в связи с «повышенными физическими нагрузками». Ну конечно, ведь после 35 женщины становятся развалюхами! В реальности руководители клуба просто не хотят пускать туда старших женщин, потому что партнерам будет «неприятно» с ними танцевать. И всё это под видом заботы о здоровье.

Так, в Великобритании менеджер магазина отсудила у своего начальника 17 тысяч фунтов за то, что тот во время конфликта назвал ее старухой. Суд признал это дискриминацией по возрасту. Все эти истории демонстрирует, как слова и – шире – риторика, коммуникация и ее отсутствие могут уничтожить человеческое достоинство, заставить поверить в то, что возраст превращает нас в людей второго сорта, поселить в нас сомнение в своих возможностях.

Как чаще всего проявляется эйджизм в общении и коммуникации? Во-первых, как ни странно, в неуместных комплиментах. Когда мы говорим кому-то: «Ты выглядишь молодо», имея в виду, что человек выглядит хорошо. Автоматически подразумевается, что старший выглядит плохо, а с возрастом мы будем выглядеть все хуже. Вроде бы красивое выражение «молодой в сердце» подчеркивает позитивные коннотации слова «молодость», как будто все молодое – хорошее, а старое – плохое и печальное.

Слова «молодой» в позитивном значении лучше избегать, иначе, когда мы станем старыми, от позитива как будто ничего и не останется. Во-вторых, эйджизм проявляется в обобщениях, когда мы всех чешем под одну гребенку. Вместо «люди старшего возраста страдают от тревожности/ деменции» лучше сказать: «Некоторые люди старшего возраста страдают от тревожности» – или: «С возрастом вероятность деменции растет». Это не только корректно по отношению к старшим, но и более правдиво.

Или вот смешной кейс, который я обнаружила, когда искала съемную квартиру. В группах поиска жилья в социальных сетях часто пишут: «Ищу квартиру, НЕ бабушкин ремонт». Это типичная стигматизация старших женщин как людей с плохим несовременным вкусом. Если старшая, то обязательно безвкусица, если безвкусица, то назовем это именем бабушки.

И снова отметим коварную роль комплиментов. Дифирамбы вроде «наши мудрые старики, наша опора, хранители традиций, которым положен почет» звучат формально, отделяют старших людей от остальных и навязывают роль свадебного генерала, в то время как в реальности мы живем в обществе дискриминации.

Забота – это, конечно, хорошо. Но она не должна ставить старших в позицию объекта и превращать их в неразумных детей. Например, врач автоматически начинает говорить более громким голосом, хотя у пациента со слухом все нормально, упрощает информацию, не предоставляет пациенту вариантов выбора, не объясняет детали и основания для тех или иных назначений. В пандемию лишение активной позиции и ограничение свободы в принятии решений достигли небывалого апогея. В социальных сетях и прессе «дедулечек» и «бабулечек» умоляли сидеть дома ради их же собственного блага и поучали, как вздорных детей.

В-четвертых, эйджизм может проявляться как навязывание определенных представлений о том, что «правильно» в старшем возрасте. Этим грешат и сами старшие. Хороший пример таких навязываемых норм – выражение «вам / нам это не по возрасту». Не по возрасту оказывается танцевать под модную музыку, носить одежду определенных фасонов и цветов, ходить на пляж в купальнике, знакомиться с мужчинами и заниматься сексом.

Один из хитрых и прогрессивных изводов такой риторики – тема «достойной старости». Обычно эта тема сопровождается красивыми фотографиями с французскими дамами в элегантных нарядах с закрытыми рукавами, которые «уж точно» встречают старость как-то достойно. Ну а все остальные варианты, конечно, недостойные. Казалось бы, такая мелочь, а она тоже ограничивает нас в нашей свободе делать то, что мы хотим.

И особенно нас любят запихать в рамки на работе. Отпускать шутки про возраст, интересоваться, когда уже на заслуженный отдых и чем планируем заняться на пенсии, советовать дать дорогу молодым. Не думайте, что все эти выражения, тональность и риторика вредят только тем, на кого она направлена. Она токсична и для того, кто ее воспроизводит.

Например, есть фраза-мем: «ОК, бумер». Бумеры – это люди, родившиеся в 1945–1961 годах, то есть в период беби-бума. Им сейчас 60 или больше. Но на современном жаргоне это уже кто угодно старше 40 лет, кто лезет с непрошеными поучениями. Примерный смысл фразы: «С этим старым занудой спорить бесполезно, ему всё равно ничего не докажешь». Почему же фраза эйджистская? Потому что она привязывает определенный тип поведения (морализаторство и поучения) к возрасту, к поколению. Вроде забавный мем, а вроде и нет.

Как же называть людей старшего возраста, чтобы это не прозвучало обидно и стигматизирующе? Лично я ничего не имею против слов «старый» и «старость». Но в нашем эйджистском языке они имеют много негативных коннотаций: одиночество, отсталость, беспомощность. Поэтому я избегаю слова «старый», чтобы никого не задеть. Я также не фанат намеков вроде «серебряный возраст», «почтенный возраст», «возраст счастья». Будто нам приходится скрывать что-то стыдное или камуфлировать неприятное.

Слово «пожилой», как мне кажется, корректно употреблять в отношении самого старшего возраста, после 75–80 лет. Смешно иногда в новостях читать: «пожилая женщина 45 лет». А выражение «преклонный возраст» я бы не использовала из-за ассоциации с деградацией и слабостью. Слово «пенсионер» – это термин, который я бы употребляла в экономическом или профессиональном контексте: когда мы говорим о пенсионном возрасте, рынке труда, размерах пенсии, профессиональной жизни человека. То есть не прикрывалась бы им всякий раз, когда нужно обозначить возраст человека.

Еще есть ужасный термин «срок дожития», который взялся из правительственных нормативных документов. Он звучит так, как будто люди не живут, а безрадостно доживают. Не стоит также называть «бабушкой» женщину, которой вы не внук или внучка. Слово «старушка» тоже достаточно фамильярное. Как же тогда говорить? Сама я предпочитаю использовать слово «старший» / «старшая» (аналог английского elder и older), когда говорю о людях старше 60–65 лет. Оно звучит мягче, чем «старый».

Еще мне нравится выражение «третий возраст». Оно обычно употребляется по отношению к периоду активной, полноценной жизни после выхода на пенсию. И, наконец, мы с моей командой Young Old Lab придумали термин «новые старшие», чтобы обозначить новое поколение людей, которые выходят на пенсию, уже держа смартфоны в руках, имеют новый взгляд на возраст, новое понимание собственных возможностей и жизненных стратегий, более свободное и разнообразное.

Как говорить, чтобы не распространять эйджизм в обществе?