Это не рассказ, это исповедь, и она будет долгой. Единственное, о чем прошу вас – не осуждайте меня, не ненавидьте, хотя, вы имеете на это право, но, прошу, мне и без того плохо. Меня и без того наказала судьба, и я сам себя наказываю каждый день.
Началось всё давным-давно, в школе. У нас в 10 и 11 классах было жёсткое разделение на две компании. Говоря "у нас", я имею в виду парней, девчонки всегда были отдельно. Так вот, существовала верхушка, так называемые сливки общества, которые обычно хуже учились, но были сильнее физически и имели авторитетных родителей. Это были парни из 10 и 11 классов: большая часть спортсмены, которые выглядели старше своих лет, но были и те, кто не выделялся внешне, но мог приносить компании пользу своими мозгами. Я был в такой компании. Я был одним из двух "основателей" движения в школе. Мы с лучшим другом Костей привлекли в нашу компанию других ребят, создав такой крепкий костяк, который вскоре уважать и бояться стали даже учителя. Про других учеников не было и речи – они боялись при нас пикнуть. Мы давили авторитетом родителей, физической силой, деньгами и положением в городе. Мы не трогали всех подряд и не издевались над каждым встречным просто потому что он нам лицом не понравился, нет. Это не было как в книге "Заводной апельсин", но мы творили похожие вещи, потому что один из нас был фанатом этой книги, а остальные были слишком отбитые, чтобы отказываться от какого-то лютого треша.
У нас было одно правило: если ты слабый – отвечай за свою слабость. И всё это происходило в рамках школы, а также после неё, во дворах. Слабых мы не любили. Если пацана бросала девчонка, значит он слабый. Значит он должен доказать, что это он её бросил, либо отвечать перед нами. Со слабыми мы обходились просто: избивали, унижали, применяли насилие. Особенно сильно доставалось тем, кто выглядел "слишком хорошо" для парня или как-то непривычно, нестандартно. О том, что такое эмо, готы и прочие неформалы наша школа забыла быстро. Девчонки, хоть и были сами по себе, также старались много внимания не привлекать, а парни вообще не выделяться. Носили шмотки простые, стандартные. Часто в спортивном ходили, чтобы ощущалось, будто они ближе к нам.
В начале одиннадцатого класса к нам пришел новенький. И, как только он вошел в дверь, стало понятно – он один из тех, кому будет доставаться весь этот год.
Он выглядел так, словно мечтал быть избитым: длинные волосы до плеч, серьги в ушах и в губе, дохлый весь какой-то, штаны вечно сползают. Естественно, девчонки его тихонько во время первого урока предупредили (это мы их подослали, все-таки шанс хотели дать пацану), что так ходить в нашу школу нельзя, что тут свои порядки. Сказали, если он не изменит стиль, то его побьют. Пацан ухмыльнулся нагло и спросил: "А кто побьет?"
Я его лично втоптал в асфальт после шестого урока. Не знаю почему, но во мне такая злость проснулась за эту наглость, что меня пацаны от него толпой оттаскивали, чтоб не убил. Вечером ждал в гости полицию или родителей мелкого, хотя бы классного руководителя – ничего. Тишина. Сразу подумал – что-то тут нечисто, а утром, придя в школу, увидел, что новенький не только советам девчонок не внял, так еще и патлы свои перекрасил в ярко-розовый. Тогда-то и началась у него сладкая жизнь.
Я тогда с девчонкой встречался, с Ксюхой. Красивая такая девчонка была, умная, стильная. Даже спортивки ей шли, мордашка милая. Короче, отношения у нас были крепкие и взаимовыгодные. Мы по школе демонстративно с Ксюхой за ручку ходили, потому что любили внимание. Иногда по углам зажимались, но не суть.
Чмо это, которое с розовыми волосами, стало к ней подбивать клинья. На тот момент на нем синяки уже вообще не заживали, мы это за правило взяли. Смотрим, если у него лицо почище стало, значит пора обновить. И били его. Он не пикал. Вот в чем суть, когда его били – он просто лежал, как будто ему пофиг. Я ещё у него спросил как-то, может он из этих извращенцев, которым нравится боль. На что он меня послал понимаете куда, а потом я ему добавил еще пару ударов.
Так вот. Вижу – Ксюха с ним на переменках то за партой сидит, хихикает, то во дворе на лавке. И ладно если бы как с подружкой, так нет. Я же вижу, что кокетничает. Она всегда, когда флиртовала, волосы так за ухо заправляла.
Меня злость разобрала лютая. Я собственником был тем еще. Сначала спросить у неё хотел, чем это чудо может нравиться вообще, а потом решил, что я выше этого, да и с девкой разбираться – пацаны не поймут. Короче, отметелил несчастного снова, а Ксюху бросил. А через неделю она, пострадав для виду, с этим ущербным отношения завела. Я конечно мог это себе на пользу выкрутить, но всё равно осталась жуткая злость и ненависть. Она во мне жила и клокотала в глотке. Как-то после уроков в курилку ушли (за гаражами прятались и там смалили). Заходим с парнями, а этот стоит там один, сигаретку тонкую смалит, смешной такой. Я его отзвал, сказал, что бить не буду, поговорить хочу. А тот высокомерно "как будто я твоих ударов когда-то боялся". И тогда до меня дошло. Не страшно ему было битым быть, страшнее – пойти на поводу у нас, сдаться, подстроиться. Вот он меня и бесил этим. Тем, что не шугался при виде нас, как остальные, а ходил с гордо поднятой головой, как голубь. В тот день я его трогать не стал, а утром мать его анонимку получила, в которой мы написали, что сын её – извращенец и насильник, и что девочка на него заявит, если он из школы не уйдет. Ксюха своим же почерком это написала, как только я пообещал, что мы с ней снова вместе будем.
Тогда малого из школы забрали навсегда. А после я узнал, что с ним случилось кое-что страшное. Об этом уже распространяться не буду, вот только узнали мы об этом на выпускном. Мои друзья все злорадно поржали, что поплатился за внешность глупую и за язык острый. А я огляделся вокруг – так мерзко почему-то стало. Не из-за того, что мы били его – он ведь не сопротивлялся даже. А из-за того, что он мог и человеком неплохим быть, к примеру. Вон, Ксюха говорила, что он песни писал и музыкой увлекался вообще.
Знаете, родительские деньги закончились, как только отец ушел от нас в другую семью, оставив с мамой без гроша. И, по иронии, друзья тоже куда-то внезапно испарились. Хотя, я знаю куда – в универы поступили на коммерцию, на мягкие места. А я себе позволить вуз уже не смог. Техникум, бюджетная основа, все, что с моими баллами по ЕГЭ я смог себе позволить. И там всем было плевать, каким авторитетом я пользовался в школе – смотрели, как на мокрое место, стоило только попытаться показать характер. Потом мама умерла. Не знаю, может меня Бог наказал, только непонятно, почему через неё. Остался я один, без денег, без нормального образования, устроился на работу консультантом. Видел Ксюху – цветёт и пахнет с богатым хахалем на машине.
Как-то пришел домой уставший, упал на продавленный диван. По телевизору ничего интересного не было, так что я взял с полки книжку, "Заводной апельсин" этот пресловутый. Перечитал – затошнило. Попытался вспомнить, как того парнишку из школы звали – бесполезно. Только "дохлый", "мелкий" и "чмо" в голову лезет.
Свежие комментарии