Родилась я в небольшом провинциальном городке, в Белоруссии, в самой что ни на есть обычной семье. Мать преподавала в школе географию, а отец преданно посвятил свою жизнь родному заводу, где работал токарем и гордился своим «почетным» пролетарским происхождением. Будучи ударником труда в цехе, дорогой папочка ударно потрудился и на брачном ложе, создав помимо меня еще двух братишек и сестренку. Не скажу, что семья сильно нуждалась, но семейного бюджета с трудом хватало от зарплаты до зарплаты. Мой папа был «самых честных правил», конкретный типаж своего поколения. По крайней мере, он сам так убежденно считал. Посему, в отличие от своих товарищей, запчасти с завода не воровал. Мама, добрейшая женщина, была закоренелой моралисткой и нас, своих детей, впрочем, как и своих учеников, стремилась воспитывать в жестких рамках.
Из четырех детей я по счету была третьей и самой одаренной, по мнению маминых коллег, учителей нашей школы. Учеба мне давалась легко, особенно гуманитарные предметы, из которых я более всего жаловала литературу. Позже, в старших классах, это увлечение переросло в увлечение театром, и практически все свободное время я пропадала в нашем школьном самодеятельном театральном кружке. Дома же к моим занятиям никто не относился серьезно.
Зато наш художественный руководитель Сергей Степанович души во мне не чаял и, восхищаясь моим юным талантом, предсказывал головокружительную карьеру. Я к этому времени стала превращаться из гадкого утенка, как многие девочки переходного возраста, в прекрасную птицу — лебедя. Точь-в-точь как в сказке Андерсена. Это перевоплощение, так же как и дарование юной артистки, было замечено моим бесценным, внимательным художественным руководителем. Глазастый малый. А так как я была в него тайно влюблена, как и большинство девочек нашего школьного театра, то в десятом классе, после непродолжительного романа, насыщенного стихами и прочей романтической дребеденью, коей привыкли кружить головы малолеткам взрослые кавалеры, я неожиданно потеряла девственность. Впрочем, на этом останавливаться не буду. Не стоит. Зачем бередить воспоминания о наивности и непосредственности, так похожие на элементарную глупость? Словом, в начале моего сошествия с Олимпа чистоты и целомудрия я оставалась достаточно непорочной…
Закончив общеобразовательную школу с приличным аттестатом, окрыленная верой в свой театральный талант, я устремила свой наивный и жаждущий взор не куда-нибудь, а на столицу, на Москву, на ГИТИС.
Но, увы, не всем удается уберечь свои романтические надежды от краха. Не всем суждено родиться Золушками.
Не пройдя на третий тур творческого конкурса, я оказалась перед выбором своего дальнейшего пути. Следующего шага.
Распутье, на котором стояла неудачливая абитуриентка, имело, в сущности, всего лишь две дороги: зацепиться в столице или вернуться домой, в глухую провинцию. Перспектива периферийной жизни после увиденного в Москве казалась настолько безысходной и мрачной девочке с широкое раскрытыми глазами, что, несмотря на ущемленное самолюбие, мое все еще полное розовых надежд сознание принялось судорожно искать возможные варианты.
В те уже далекие дни мое непорочное воображение никак не могло представить меня на панели. Даже самая случайная мысль об этом показалась бы кощунством. Боже, как я была наивна!
Не сомневаясь в своей счастливой звезде и сделав ставку на смазливое личико и стройную фигуру, я решила попробовать себя на поприще фото— модельного бизнеса.
Было начало девяностых. Перестройка и демократия создали новые возможности. В Москве появилось несколько модельных агентств. Обойдя большинство из них, максимум, что я сумела получить, — это дружелюбные улыбки и неопределенные обещания о возможном дальнейшем сотрудничестве. Во многих агентствах мои данные и координаты были внесены в реестр, в компьютер. Но я не сдавалась. Усердно обивала пороги. Мое упорство в итоге вроде бы вознаградилось.
В агентстве с тривиальным названием «Красавицы России» меня заприметил щегольского вида молодой человек, который, как оказалось, входил в руководство фирмы. Звали его Алексей.
Побеседовав со мной на общие темы и задав несколько формальных вопросов, он протянул свою визитную карточку:
— Позвони мне, пожалуйста, завтра, во второй половине дня. Мне кажется, для тебя я смогу что-нибудь придумать… — доверительным тоном закончил он.
На следующий день я получила работу. Не скажу, что она целиком соответствовала моим амбициям, но все же позволяла снять квартиру и покрывать расходы на мое существование. И продолжать надеяться…
Естественно, я не подписывала сногсшибательных контрактов и мое лицо не украсило обложки модных журналов. В большинстве случаев мои обязанности в агентстве сводились к тому, что я, как и прочие модели, занималась тем, что разбавляла своим присутствием различные презентации, фуршеты и прочие мероприятия, на которые нас заказывали клиенты. Мы вручали цвета, подарки и попросту составляли свиту желающим. Все гонорары уходили в основном агентству, а нам доставались жалкие крохи. Но многим нашим ровесницам и такие гроши показались бы весьма внушительными. Подруги из моего городка, провинциальные девчонки, о таких деньгам только мечтали.
Помощь Алексея, как я догадалась позже, не была бескорыстной. Я вошла в круг его фавориток и вскоре, как и следовало ожидать, оказалась в постели моего благодетеля. Конечно, я была не единственной его пассией. Его ложе периодически посещали и другие девушки, но к своим любимицам он относился особенно дружелюбно и наилучшие халтурки по работе подбрасывал именно нам, что обеспечивало сравнительно безбедное существование.
Впрочем, как мужчина он был мне достаточно интересен. Хотя я знала, что у него не одна, наши отношения воспринимала как любовные. Даже умудрялась ревновать его, дуреха, считая его, несмотря ни на что, своим любовником. А поскольку с другими девицами отношения он специально не афишировал, то наши взаимоотношения я считала вполне нормальными. Но все это была лишь вершина айсберга…
Увы, фаворитки у профессионального ловеласа и акулы модельного бизнеса не постоянны. На смену одним неминуемо приходят другие. Новые. Свежие.
Я заметила, что отношение ко мне Алексея изменилось. Он стал меня игнорировать. На мероприятия, которые считаются более престижными и лучше оплачиваются, меня стали приглашать гораздо реже. Он явно охладел к моей персоне, что сказывалось не только в постели, но и в получении престижной работы. И конечно, настораживало…
И вот однажды, на удивление, вопреки общей тенденции почти не давать мне приличной работы, я была приглашена на презентацию одной фирмы, с высокой оплатой. Фирма казалась солидной и преуспевающей. В числе приглашенных были достаточно известные люди из коммерческой сферы и шоу-бизнеса. После формальной торжественной части состоялся обильный фуршет, во время которого меня и еще двух девушек подозвал Алексей.
Указав на одного обрюзгшего коммерческого магната с маленькими, маслянистыми глазками, он объявил, что мы должны сопроводить его и его компанию на загородную дачу. Что, дескать, все это — продолжение мероприятия. И добавил, что мы получим щедрые добавочные премиальные. Тон Алексея давал понять, что это одно из тех предложений, от которых он не рекомендует отказываться. Алексей объявил, что для фирмы эти клиенты очень важны, и недвусмысленно намекнул, чтобы мы с ними были очень и очень ласковы.
Честно говоря, я была шокирована столь откровенным предложением. Но, посмотрев на реакцию своих подружек, поняла, что аналогичные просьбы для них не в новинку. Догадавшись, что в случае отказа я окажусь на улице без работы и без средств к существованию, безропотно согласилась.
Я знала, на что шла. Меня это пугало. Но перспектива потерять хотя бы то, что у меня было, оказалась страшней, и я поехала, куда мне указали. Это был первый шаг на пути моего последующего падения.
Опущу подробности того, что произошло на этой даче. Все достаточно ясно и без лишних слов.
Первый шаг неизбежно повлек за собой следующий.
В дальнейшем подобные предложения мне от агентства повторялись все чаще и чаще. Я входила в постоянный, стабильный ритм. Так сказать, в рабочий режим. Нелепо скрывать, что большая часть всех моделей обычно предназначается для подобного рода развлечений состоятельных людей. Лишь для неизмеримо малой части девушек существовала фантастическая надежда вырваться из этой трясины, всплыть со дна этого бизнеса на поверхность да еще удержаться на плаву. Мало кому повезет вкусить сладкие плоды и сливки этой профессии. Такова мрачная изнанка модельного бизнеса.
Подавляющее большинство, в том числе и я, вынуждено всеми мыслимыми и немыслимыми способами ублажать нужных хозяевам клиентов. Грязно. Противно. Но, к сожалению, альтернативы не существует. Остается лишь слабая, призрачная надежда на какую-нибудь эфемерную случайность. Единственная надежда — на пресловутую сказку о Золушке.
Так настал в моей молодой жизни тот реальный и циничный промежуток времени, когда происходит переоценка ценностей: нежно-розовые цвета, плотно соприкоснувшись с повседневной грязью, приобретают грязно-серый оттенок.
Я была милой, доверчивой девочкой. Что плохого я сделала людям? Зачем они рушат весь мой сказочный мир, мой мираж? Может, я слишком много хотела от жизни? В чем же я так страшно ошиблась? Может, сделала неправильный шаг? Но зачем крушить мои иллюзии, принципы и идеалы?
Увы, мир жесток! Ответов он мне не давал… Он просто молчал…
Депрессивное состояние стало моим постоянным спутником. Где же ты, мой сказочный принц? Принц на белом коне. Когда же ты спасешь меня от этой злой обыденности? Увы, принца все не было. Горизонт был пуст.
Надежды угасали. Постепенно это склизкое состояние стало настолько угнетать меня, что пришлось искать другие пути выхода из моей тупиковой ситуации. Пути, которые бы вели меня в мир эфемерный и придуманный, но туда, где я еще могу обрести радость и покой…
Именно так, помимо спиртного, я открыла для себя наркотики. Началось с небольших и редких доз кокаина. Хотелось взбодриться, поднять жизненный тонус и попросту уйти от гнетущей действительности.
Постепенно дозы становились все больше и больше. Хотелось нюхать этот манящий белый порошок все чаще и чаще. В действие вступила сила привыкания.
Денег уже не хватало. Приходилось занимать. Но чем плохи долги — берешь чужие, а отдавать приходится свои. Свои же должны откуда-то появляться.
Вот так, нежданно-негаданно, я полностью погрузилась в это нехитрое ремесло. Чтобы покрывать денежные траты на кокаин и таблетки экстази, мне приходилось как минимум два-три раза в неделю выходить на охоту за похотливыми клиентами.
Охотилась в ночных клубах. А там уж как посчастливится. В каждом клубе или казино существует давно сбитый костяк постоянных работниц сферы сексуальных услуг. Зачастую приходится отстаивать право работы на территории в злобных перебранках или даже в потасовках с конкурентками. Но и это не самое гнусное.
В каждом престижном заведении имеются типы, курирующие этот секс-бизнес. Увы, за рабочее место положено платить. Проценты, которые каждая путана отстегивает сутенеру, составляют большую часть полученной суммы, а то и две трети. «Сердобольные» сутенеры изымают деньги у девушек сразу после того, как те договариваются с клиентами, мотивируя свои действия тем, что встречаются некоторые клиенты, которые, попользовавшись проституткой, отбирают у нее все имеющиеся в наличии деньги. На место работы они едут облегченные. Свою долю девчонки, как правило, получают на следующий день.
В свою очередь сутенеры раскидывают эти деньги по разным направлениям: подкармливаются администрация заведения, охранники и менты. Российская братва отошла от этого бизнеса, в отличие от своих коллег за рубежом. Там проституция считается одним из основных столпов криминального бизнеса, помимо торговли наркотиками, оружием и деятельности, связанной с азартными играми. У нас же в России, из-за специфики отечественного криминалитета, то есть того, что в вашей среде называют понятиями, этот бизнес для братвы стал очень хлопотным.
— Ну ты оригинальная женщина! — прервал ее исповедь Герман. — Мне об этом рассказываешь. Ну поучи, поучи меня понятиям.
— А почему нет? — продолжила Маргарита. — Во-первых, провести разборку по какому-либо конфликту, связанному с проститутками, между вами, то есть братвой, считается недостойным серьезной братвы и малореальным. Во-вторых, пацанам надоело с ментами воевать за эту сферу деятельности, которая все же им, ментам, гораздо ближе и родней по жизненным принципам…
— Да, у них принципиальное сходство, — вставил Герман. — И те и другие продажные.
Но Рита не обратила на реплику своего собеседника никакого внимания и продолжила:
— Взять, к примеру, улицу Тверскую. Там, как тебе, наверное, известно, уже давно все местные «мамочки» работают с милицией. Деньги проходят огромные. Этих специальных точек в подворотнях и переходах не счесть. А в каждой примерно от тридцати до шестидесяти девочек. Малолетки в основном из бывших братских республик. Из ближнего зарубежья. Тарифы там поменьше, чем в ночных клубах, но пробиться в престижное заведение удается далеко не каждой. Вот и стоят несчастные дурашки и в дождь, и в мороз за пресловутые сто — сто пятьдесят долларов. Из коих «мамочке» нужно заплатить третью часть и своему сутенеру столько же. Что остается самой — нетрудно подсчитать. И это в лучшем случае. Негусто, если учесть, что, бывает, всю ночь впустую отстоишь. Либо, что еще хуже, бандиты на «субботник» загребут. Разумеется, на халяву и наверняка с проблемами. Но на «субботник» могут и сами же менты забрать. С этими еще похлеще. Они еще наглее и беспредельнее бандитов раза в два.
Благо мне везло и на Тверскую я старалась никогда не выходить, лишь только в самых крайних случаях. Ведь, разумеется, в цивильных заведениях и работа престижней, и заработок выше. Да и торг там уместен. Начинаешь клиента разводить долларов эдак с четырехсот-пятисот. Но если он окажется несговорчивым или утро близится, то постепенно опускаешь цену. Однако порог — не ниже двухсот. И то в редких случаях. Но у этих заведений один основной недостаток — «рыбными» они являются только в пятницу и в субботу. В будни же они, как правило, полупустые. А когда среди недели деньги кончаются и кокаин нестерпимо манит, то уж ничего не поделаешь — приходилось порхать по Тверской. В конце концов, ведь бывает еще хуже. Вот, например, разные там вокзальные дешевки. Их вообще за несколько долларов купить можно. Но и качество, разумеется, соответствующее. Таких, в общем-то, и проститутками назвать сложно. Так, шмары замусоленные. Это самая низкая ступень. Ступень, ниже которой лишь бомжихи. Но, впрочем, что о них говорить…
Вот так текла моя шальная, совсем невеселая жизнь. Днем — работа в агентстве. Ночью, по необходимости, — на панели. Постепенно моя карьера на так называемом модельном поприще стала рушиться. Зачастую я приходила на работу не в подобающей форме. Моя недавно яркая внешность поблекла. Взгляд либо безумно шальной, либо тусклый и бессмысленный. Раньше хоть и редко, но удавалось позировать фотографу, сняться в какой-либо рекламке. Теперь же, критично осмотрев себя в зеркале, я с горечью сознавала, почему меня почти перестали приглашать в качестве профессиональной модели.
Приглашать меня на различные мероприятия начали гораздо реже. Вскоре и вовсе скрывать мое пристрастие к наркотикам стало сложно. На фуршете, посвященном юбилею одной из нефтяных корпораций, я попросту вырубилась. Потеряла сознание то ли от передозировки, то ли от каких-либо примесей в кокаине. Попала в больницу. Естественно, после этого случая меня вежливо поперли из агентства. Так что из двух моих профессий осталась лишь одна. Теперь я полностью принадлежала панели и кокаину.
Неизвестно, на какой глубине дна закончилась бы моя биография, возможно, наркологической лечебницей, а возможно, и женской исправительной колонией — по предложению своих новых знакомых, типов отмороженных и грязных, я попробовала свои силы в работе с клофелином. Ты наверняка слышал о клофелинщицах, которые подсыпают клиенту в бокал определенную дозу клофелина. После чего тот вырубается, засыпает. А ты, в свою очередь, обчищаешь его как липку. Если в квартире есть что-нибудь ценное, то к тебе на помощь приходят твои дружки, и тогда уже выносится все подчистую.
Так вот. Эта операция с клофелином два раза у меня проскочила. А на третий раз я прокололась. То ли неправильно дозу рассчитала, то ли с клофелином обманули, не то подсунули, но дело в том, что через короткое время клиент очнулся. Я же, обшмонав его карманы и забрав все ценное, хотела покинуть гостиничный номер, но была застигнута потерпевшим у самых дверей. Благо клиент при понятиях оказался: хоть и отметелил меня, как положено, так, что неделю из дома выйти не могла, но ментам не сдал. Пронесло меня, бедолагу. А то пришлось бы мне, как вы говорите, топтать зону несколько лет.
После этого случая с клофелином я завязала и вновь вернулась к своей прежней панельной жизни. И вновь: наркотики, наркотики и наркотики.
Но, как видно, в этой жизни грешнику иногда достается соломинка для спасения. Тот шанс, за который нужно ухватиться обеими руками. Вот, видно, и мне мой ангел-хранитель надумал кинуть спасательный круг.
В одном небезызвестном тебе казино я, как обычно, вела рыбалку на живца, которым была я сама. Прожорливой рыбкой должен был стать клиент, которого я подкадрю.
Час уже был поздний или, вернее сказать, ранний, судя по тому, что часовая стрелка приближалась к четырем утра. Я заприметила одиноко играющего за столом рулетки мужчину средних лет. Он не был трезвым, но и не сильно пьяным. С безразличным видом выставляя фишки, он тут же их проигрывал. Легкая досада была заметна лишь в уголках его губ.
Подсев к нему, я пропела несколько дежурных заученных фраз. Что-то про изменчивую фортуну, с которой я, дескать, на короткой ноге и непременно принесу ему удачу.
Пристально посмотрев на меня, мужчина недолго помолчал и без каких-либо приветствий просто спросил:
— На красное или на черное?
— На черное, — эхом ответила я.
Он много фишек поставил на черное, а остальные расставил на те цифры, которые с задором продиктовала я.
И о чудо! Бывает же такое! Он выиграл около четырех тысяч долларов. После этого, сказав, что истинный игрок должен всегда уметь вовремя остановиться, он на глазах разочарованного крупье сгреб все фишки.
Через несколько минут мы сидели в баре и потягивали джин с тоником. Он не любил много говорить. Зато замечательно умел слушать. Воспользовавшись этим, я плотно присела ему на уши. Мои старания увенчались успехом. Отстегнув мне, не торгуясь, нагло запрошенные мною пятьсот долларов, он устремился к выходу.
И вот мы уже мчались по направлению к моему дому.
Вообще, как правило, я избегала водить клиентов на свою квартиру, но этот друг меня к себе чем-то расположил.
После бурной ночи мое расположение к нему выросло еще больше.
Утром, уходя, он протянул мне триста баксов и сказал, чтобы я продлила аренду квартиры. Подумав, он добавил еще двести баксов, сказав, что это на продукты. Потом, внимательно посмотрев на меня, мой неожиданный благодетель объявил просто и ясно, но достаточно весомо и строго, чтобы на съем я больше не выходила. А он, дескать, вечером придет снова. Ты поймешь меня, если скажу, что спорить с ним вовсе не хотелось. Более того, мне это было чертовски приятно.
Так странно началась моя совместная жизнь с Сергеем. Он отучил меня от наркотиков очень быстро. Просто поставил жесткое условие. Ослушаться его я не смела, несмотря на ужасное состояние в первые четыре дня. Первые дни без наркотиков. Кто это проходил, тот поймет. Ломало тело и душу. Выворачивало всю изнутри. Хоть и не было той страшной ломки, что бывает от героина, но и моих ощущений было достаточно для полной меланхолии и упадка сил.
Постепенно мои муторные ощущения стали ослабевать. Наконец я практически вошла в колею обычной жизни. Я была страшно благодарна Сергею за то, что он своей подавляющей волей заставил меня избавиться от наркотической зависимости. Я и сама не заметила, как по уши влюбилась в этого немногословного человека.
Жили мы неплохо, и в достатке. Деньги у Сергея водились, и, естественно, мне не приходилось ломать себе голову, где их взять или идти ради них на унижения. Я практически все время проводила дома, что мне нравилось: так осточертели любые увеселительные мероприятия и заведения.
Я занималась хозяйством, готовила еду, читала, смотрела телевизор и все время ждала Сергея, который часто уходил, бывало, на два-три дня. Как правило, он возвращался с деньгами.
О том, чем он занимался, я догадывалась… Лежащий в тумбочке пистолет, недвусмысленного вида типы, часто заходившие к нам, не оставляли сомнений в его криминальной профессии. Он был налетчиком. Его бригада в основном занималась разбойными нападениями на офисы и квартиры новых русских, которых они именовали лохами, а менты — терпилами. В подробности я не вникала, а он о них и не распространялся. Так принято.
Беседуя с друзьями, он всегда просил меня удаляться на кухню.
В повседневной жизни, в быту, Сергей относился ко мне внимательно и нежно. Мне наконец-то показалось, что я счастлива, что все прошедшие унижения остались в прошлом и растаяли как туман, что настала нормальная, похожая на семейную, жизнь.
Но счастье имеет свойство быстро кончаться. Через полгода его убили…
После его ухода на очередные «гастроли» прошло пять дней. А он обещал через пару деньков вернуться. Ни звонка, ни весточки. Сердце мое закололо от страшного предчувствия.
Через некоторое время пришли его друзья и рассказали мне, что Сергей был застрелен в перестрелке с враждебной группировкой. Они мне дали денег, пытались говорить какие-то успокаивающие слова и заверили, что отомстят за его гибель. Но я их уже не слышала…
Смутно помню, как прошли похороны. Все проплыло передо мной как в болезненном сне.
Некоторое время меня навещали его приятели. Приносили деньги, продукты и разные безделушки. Никто, как и принято в вашей среде, никогда не посмел позволить себе даже малого кокетства по отношению ко мне. Вскоре закончились и их визиты. Как я потом слышала, часть из них перестреляли, а часть посадили.
Опять я осталась одна. Денег хватило на несколько месяцев. И вот я снова перед выбором. А выбор-то у меня был небольшой.
Я вернулась к своему старому ремеслу. Снова клубы, казино, дискотеки. Вновь опостылевшие клиенты. Но другого выхода я не видела. Я не смогла себя заставить пойти работать на какую-либо фабрику или завод. Работу же с приличной зарплатой подыскать трудно. И вот я опять на панели. Как говорится, каждому свое. «Пахарю пахарево, а кесарю кесарево» — как гласит старая поговорка.
Глупо надеяться, что судьба снова подарит мне шанс. Что я вновь встречу своего принца. Как хотелось бы иметь семью, детей, свой домашний очаг. Но, увы, жизнь полна разочарований. Это только со стороны кажется, что если у человека привлекательная внешность и какие-никакие мозги, то ему постоянно будет везти. Но любому человеку, а особенно, я считаю, женщине хорошенькой и неглупой, как воздух, необходима удача. Подарок судьбы. И главное, она должна суметь этим правильно воспользоваться…
Вот сейчас, рассказывая о своей жизни, я вижу перед собой замечательного молодого человека, который внимательно меня слушает, и у меня сам собой напрашивается вопрос. Может, это и есть тот самый случай, которому суждено снова круто изменить мою жизнь? Если бы у меня появился такой человек, как ты!.. С трудом в это верится… Но если бы это было так, я бы могла быть очень преданной, послушной и заботливой… Не важно кем. Подругой, любовницей или просто близкой знакомой. Я тебя так мало знаю, но мне почему-то этого бы очень хотелось. Наверное, все это глупость, сущий вздор. И я, думаю, не нужна тебе ни в каком качестве. Так ведь?
Грустно улыбнувшись, Рита вопросительно взглянула на Германа. Он ей ничего не ответил. Герман лежал на высокой подушке, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Слева, уткнувшись ему в бок, мирно посапывала Лина.
Свежие комментарии