Работаю суррогатной матерью. Это очень напрягает мужчин и всех-всех-всех

 

Вот история одной женщины, назовем ее Леной, которая пыталась дать все своей семье, а в результате потеряла семью.

«Очень плохо быть тихоней и хорошисткой в школе. Такой ты остаешься потом по жизни. Но наступает момент, когда начинаешь протестовать, делаешь что-то вопреки сложившемуся общественному мнению, и, вроде бы, побеждаешь, но на самом деле становишься успешной только частично.

И платишь за этот успех слишком дорого.

Как вы понимаете, это я рассказываю, опираясь на личный опыт ».

Я радую бездетные пары. Почему меня за это осуждают?

 

Все ровно, все низко

Опустим школьные годы в небольшом городке в конце 90-х. Там все было ровно: послушная хорошистка с образцовым поведением, несколько грамот на выпускном за активность в художественной самодеятельности и вообще активность, стандартный аттестат без медалей и отличий.

Дальше – вуз, стандартная специальность, связанная с социальной работой, возвращение в свой городок, замужество, мизерная зарплата, декрет, вновь мизерная зарплата после выхода на работу. Перспектив – ноль. А жизнь требует немалых материальных вложений, даже в небольшом городке: еда, одежда, детский сад, покупка жилья, какой-ни-какой ремонт. Не на все хватало. Вернее, не хватало на многое элементарное. Не всегда получалось ребенку новую одежку справить или игрушку купить.

Подождав, пока дочка немного подрастет, и ее можно будет оставить на попечение бабушек и мужа, я ошарашила всех решением уехать в город, закончить курсы и сменить профессию. И, да – там остаться. Муж не поддержал. Его вполне устраивало плыть по течению.

Мама и свекровь поплакали, но согласились, что здесь из нищеты вылезти невозможно.

Новая жизнь

Как мне сказали опытные приятельницы, можно быстро подняться, работая в индустрии красоты: маникюр, педикюр, массаж. И я пошла учиться, параллельно устроившись на работу уборщицей в одном из салонов средней руки. Курсы были дорогостоящими, за комнатку в коммуналке тоже приходилось отдавать немало, поэтому пришлось найти вторую работу, и третью. И тоже низкоквалифицированную. Чуть курсы не бросила от усталости.

Еле дождалась сертификата маникюрщицы, еле набрала клиентов. Приходилось сначала работать на авторитет, а не на прибыль. Ну, в общем, дела пошли, действительно «кое-как». Я уже могла какую-то часть от своего мизерного дохода отсылать домой. И понимала, что на большие денежные высоты на маникюре подняться невозможно. И в свой городок возвращаться не хотелось – там тоже дно. Да и стыдно было. Я же уезжала за перспективами.

А дома, кстати, уже начали подозревать, что не заладилось у меня в большом городе. Мама звонила, просила вернуться. «Все здесь как-то живут, и ты будешь».

Но «как-то» я уже нажилась, хотелось нормально. С другой стороны, задумывалась, что меня ждет здесь в городе-миллионнике, обычную маникюршу, искательницу удачи, которых тысячи…

Влиятельная клиентка

И я бы уехала назад, не попади ко мне в один день (чисто случайно) одна солидная, небедная и, похоже, очень влиятельная женщина. Ей срочно были нужны «свежие ногти», а ее мастер оказалась в отъезде. Методом «сарафанного радио» она вышла на меня – это мне так сказали. А, может, она таким образом сотрудниц «материнского цеха» набирала.

В общем, в процессе шлифовки ноготков дама заметила, что я вполне молодая и здоровая, поинтересовалась наличием детей, сообщила, что с такой профессией на будущее ребенка не очень-то заработаешь (тоже мне, новость!) и ненавязчиво предложила испытать себя в другой сфере.

Узнав, что эта дама «вербует» молодых женщин на суррогатное материнство, я впала в шок. А потом подумала: «Ну, не убудет же с меня, тем более, такие деньги!». И согласилась.

«Суррогатка – то же, что и проститутка»

С тех пор прошло много лет. Я помогла стать родителями семи парам. Сначала в условиях «подпольной лаборатории», а потом – официально. Меня ни разу не обманули ни в оплате, ни в обещанных условиях. Родители были рады и благодарны за мою работу, от детей не отказывались, как это бывает.

И я могла бы вполне гордиться тем, что делаю, если бы не реакция родных, в частности мужа (уже бывшего) и других мужчин, с которыми у меня завязывались отношения.

Работая суррогатной мамой, я обрела финансовую независимость. Теперь я могу позволить себе не только жилье, авто и путешествия, но и финансовую поддержку родителей, содержание дочери. Да, я очень многое ей даю, кроме себя, как матери. Она не хочет воспринимать меня. Бывший муж сказал ей, что мать ее – падшая женщина, недостойная быть матерью. Сам женился на своей однокласснице, а моя девочка так и живет у моей мамы. Ко мне не едет – стыдится.

И что самое паршивое – слух о том, что я занимаюсь чем-то непотребным и постыдным прошел по всему городку и очень прочно застрял в умах его жителей. Стоит мне приехать, как в мою сторону чуть ли не пальцем тычут. «Надо же, – говорят, – как опустилась. А такая приличная тихоня была».

Ладно, думаю, на одной малой родине свет клином не сошелся. Стала выбирать себе приятелей и мужчин более продвинутых – городских. Но и они, когда узнавали, чем я занимаюсь, как-то теряли ко мне интерес. Как будто я и правда, представительница всех борделей мира.

Ну, не объяснять же мне каждому, что с отцами этих детей, которых вынашиваю, я не сплю. Что биоматериал мне вводят в лабораторных условиях. Что это такой способ для продолжения рода при бесплодии – привлечение для вынашивания ребенка третьего лица, то есть сурмамы. Все это можно прочитать в Интернете. И все это воспринимается, как полная чушь любым слушателем: хоть выпивохой из деревни дядей Ваней, хоть городским интеллигентным мужчиной с тремя высшими образованиями. Смотрят на тебя, как на потаскуху.

Вишенка на торт

Да, я воспринимаю свою работу, как нормальную работу. Как бухгалтер воспринимает дебет, кредит и годовой отчет. Как маляр стену и банку краски. И, да, я не бьюсь в истериках, когда приходится отдавать биологическим родителям их ребенка, выношенного и рожденного мною (за это тоже в моем городке меня осуждают – черствая, говорят, камень бездушный).

И я с благодарностью принимаю гонорар за свою очень нелегкую работу. И рада, что этой суммы мне хватает, еще и откладывать получается. И у меня нет трудовой книжки (о, ужас какой!). Зато есть юридическая поддержка и договора с родителями детей. И я не называю этих малышей «своими», потому что они изначально чьи-то. Именно так в этих юридических документах и сказано.

А еще я получила возможность развиваться, заниматься своим хобби, посещать красивейшие места мира, помогать своим близким. За что же вы ко мне относитесь, как к падшей женщине?

В том, что я потеряла семью, есть и моя вина. Но нет моей вины в том, что соцработнику никогда не достичь уровня дохода суррогатной матери.