Когда моя подруга Полина, женщина 56 лет, сказала, что познакомилась с мужчиной, я обрадовалась. После развода прошло много лет, она выстроила себе идеальную, самодостаточную жизнь.
Работа в архиве, внуки по выходным, театр по средам. Она ни в ком не нуждалась, но в глазах иногда сквозила тихая тоска.
- Понимаешь, мне не нужен муж в бытовом смысле, - объясняла она. - Мне нужен собеседник. Человек, с которым можно поговорить о последней книге Водолазкина или о выставке в Пушкинском. Устала от вечных разговоров про давление и рассаду.
И она его нашла. Пётр, 64 года. Москвич, бывший научный сотрудник, в разводе. В анкете всё интеллигентно написано. В первых сообщениях — цитаты и тонкий юмор.
Первое свидание — в кофейне у Третьяковки, где они два часа говорили о Серебряном веке. Полина летела домой на крыльях. Казалось, вот оно. Тот самый редкий вид — взрослый, умный мужчина, которому нужна не домработница, а родственная душа.
Интеллигент.
Прошло три месяца. Мы сидели у нее на кухне, и она, глядя в одну точку, сказала фразу, от которой у меня по спине пробежал холодок.
- Знаешь, я лучше буду жить одна, чем еще раз почувствую себя мебелью. Удобной, функциональной, но неодушевленной.
И она рассказала. Без злости, с какой-то вселенской усталостью.
Неприспособленный, или просто ленивый
Сначала он ее очаровал именно этим. Своей «неприспособленностью». Вечно в очках на кончике носа, с книжкой в руках, даже в метро. Он мог увлеченно рассказывать про Канта, забыв застегнуть пуговицу на пальто.
Он цитировал Пастернака, но не мог разобраться, как заказать пиццу через приложение.
Полина с улыбкой называла его про себя «неприспособленный интеллигент». Ей, женщине сильной и все умеющей, это казалось милым. Она чувствовала себя нужной.
Но одно дело — милая рассеянность, и совсем другое — тотальная инфантильность. Первый тревожный звонок прозвенел, когда они опаздывали на автобус до ее дачи. Нужно было пройти быстрым шагом буквально пятьсот метров.
Подожди, подожди, я так не могу, - задыхаясь, прохрипел он уже через минуту. - Куда ты так летишь.
Она обернулась. Он стоял красный, вспотевший, держась за бок. И пока автобус уезжал у них из-под носа, он минут десять отпыхивался на лавочке, жалуясь на одышку и «плохое расписание». И в этот момент Полина впервые подумала, что как-то он не очень хорошо сохранился для 64 лет.
Призрак бывшей жены по имени Тома
Второй, куда более назойливый «звонок», — его бывшая жена Тома. Он с ней расстался. Но она незримо присутствовала в их жизни каждую минуту. Он сделал ее мерилом всего.
- О, ты варишь кофе в турке. А Тома считала, что это мещанство, и признавала только френч-пресс.
- У тебя такие острые ножи. Наточила. А Тома вечно новые покупала. Зачем ей столько было нужно?
- Не клади так много укропа. Тома говорила, что мне от него плохо.
Сначала Полина пыталась шутить, потом мягко просила не сравнивать. Но это было бесполезно. Тома была не просто бывшей. Она была системой координат, в которой он привык жить.
Она была той, кто решал, что он любит, что он носит, как он пьет кофе. А он, «неприспособленный», просто плыл по течению.
Однажды он пришел ко мне с пакетом своих рубашек, - рассказывала Полина. - И так невинно говорит: «Я тут постирал, а гладить не умею. Тома всегда гладила». И я стою с этим пакетом влажных рубашек и понимаю, что меня только что без спроса наняли на работу. Бесплатно.
Он не был злодеем. Он был большим ребенком, который искренне не понимал, почему новая «мама» не хочет выполнять функции старой.
Ночь с открытым ртом
А потом он стал оставаться у нее ночевать. И тут открылся портал в другое измерение. Полина, привыкшая спать в тишине, не спала несколько ночей подряд.
- Он не просто храпел, - жаловалась говорила она. - Он издавал какие-то булькающие, свистящие звуки. Он спал с открытым ртом, и казалось, что из него выходит вся его немощь.
А мне его было почему-то жалко.
В нем было что-то потерянное. Днем — интеллектуал с книжкой, ночью — беспомощный старик. И эта жалость пересиливала.
Полине захотелось его отогреть, принять, показать ему, что близость — это не только быт. Она сама соскучилась по теплу, по простым человеческим прикосновениям.
Несколько ночей он просто ложился на свою половину кровати, отворачивался к стенке и засыпал. Словно они соседи по купе. Полина ждала. Думала, стесняется, не уверен.
Наконец, набралась смелости. Вечером, когда они уже лежали в кровати, она придвинулась к нему и тихо спросила:
- Петя, скажи честно… ты чувствуешь что-то ко мне, как к женщине?
Он вздрогнул, как будто она его застала врасплох. Повернулся, сел на кровати, включил ночник. Покраснел, надел очки.
- Полин, понимаешь… - он замялся, подбирая слова. - Дело не в тебе. Просто… Томе это все было не нужно. Последние лет десять вообще. Она говорила, что это все глупости для молодых. Ну, если хочешь, давай.
Вот в этот момент, по словам Полины, все и закончилось. Не потому, что он не хотел ее. А потому, что он даже не рассматривал ее желания. Его бывшая жена освободила его от «супружеского долга», и он принял это как данность.
Какое удобное правило жизни. Женщина рядом нужна, чтобы гладить рубашки, варить кофе и слушать про Канта. А всё остальное — это обременительные функции.
Он искал не женщину. Он искал усовершенствованную версию Томы. Такую же функциональную в быту, но с бонусом в виде интеллектуальных бесед. Квартира у него своя была. Но жить в ней одному означало самому себе готовить, гладить рубашки.
А зачем? Если можно найти ту, кто сделает это из «любви к искусству».
Короче, надоело моей Полине жалеть дядечку.
«Все имеет предел», — со вздохом сказала она мне потом.
— Знаешь, что на меня повлияло? Я вдруг поняла, что Петя ведет себе, как Хоботов из «Покровских ворот». А он мне никогда не нравился.
Вот так прошла «любофф» к неприспособленному интеллигенту.
Подруга не стала ему ничего объяснять. Просто на следующий день, когда он собрался идти к себе, сказала, что ей нужно побыть одной. Петюнчик не понял. Звонил еще много раз, недоумевал, что случилось.
А потом пропал. Наверное, нашел другую турку для кофе и другую бесплатную прачечную.
Просто он привык быть обслуживаемым. И перестал видеть в женщине человека с ее собственными желаниями, потребностями и чувствами.
Я, конечно, поддела немного Полину, уточнив, что нет ли связи между расставанием и отсутствием у него мужского желания?
«И это тоже» — был ответ.
А как вы считаете? Может, это и есть те самые «спокойные отношения», где быт и разговоры заменяют все остальное?🧐
Свежие комментарии