Побои в семье всегда были запретной темой. Молчи и терпи что угодно, главное — не выноси сор из избы. И не вмешивайся в дела чужой избы, что бы там ни происходило. Дело семейное, сами разберутся, даже если с поножовщиной. Женщин колотили на Руси, колотили в Царской России, колотили в СССР, колотят и в традиционалистской Российской Федерации. Это традиция, а Россия свои традиции чтит и уважает.
При этом 2021 год на первый взгляд можно назвать оттепелью в долгой борьбе с проблемой. Несколько лет правозащитники и фемактивистки бились за принятие законопроекта о защите от домашнего насилия, освещая тему в соцсетях и СМИ, и постепенно табу как будто бы стало исчезать. Все больше пострадавших говорят о своем опыте — и да, вместе с классическими фразами типа «сама виновата», получают слова поддержки. Убийства женщин партнерами вызывают общественный резонанс, благодаря которому замять дело становится сложнее, а полицейских с их «когда убьют, тогда и приходите» привлекают к ответственности.
Конечно, все это происходит с оговорками. Ведь процесс запускается за счет общественного внимания к отдельным делам, стараниями все тех же правозащитников и активистов. К примеру, в августе 2021 года Центр защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО опубликовал собственное масштабное исследование на основе уголовных дел с 2011 по 2019 год, согласно которому более 65% всех убитых женщин ежегодно погибают от домашнего насилия. Ранее такой статистики в стране просто не было, а данные МВД эксперты считали заниженными. Еще одно исследование, обличающее проблему, опубликовали «Новая газета» и «Медиазона»* в конце 2019 года. По его данным, 79% россиянок, осужденных за умышленное убийство в 2016–2018 годах, в действительности защищались от домашнего насилия.
Фото: Unsplash И если истории пострадавших долгое время получалось игнорировать в том числе за счет обесценивания и виктимблейминга со стороны полиции, то статистика и пристальное общественное внимание к проблеме буквально вынуждают государство на нее реагировать. Кажется, лед тронулся. В марте 2021 года сестер Хачатурян признали потерпевшими по делу о насилии со стороны отца. В октябре спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко на первом же заседании Госдумы нового созыва заявила, что закон о профилактике семейного-бытового насилия практически готов и будет вынесен на рассмотрение в Госдуму в осеннюю сессию. В декабре ЕСПЧ вынес пилотное решение по жалобам четырех россиянок, пострадавших от насилия. В их числе Маргарита Грачева, которой муж отрубил кисти рук. ЕСПЧ обязал Россию выплатить ей 370 660 евро — это самая крупная сумма, которую когда-либо присуждалась одному человеку за нарушение его прав. В решении ЕСПЧ также говорится, что власти России должны принять меры для борьбы с гендерным насилием, создать программы реабилитации и привлекать к ответственности виновных.
Однако, несмотря на вынужденные уступки и обещания, бороться с домашним насилием во власти никто не торопится. Убийц женщин как продолжали, так и продолжают оправдывать. Большинству полицейских сходит с рук халатность в работе с жертвами насилия, а многих даже невозможно привлечь к ответственности, потому что они не принимают заявления. В декабре, спустя всего два месяца после обещаний Матвиенко, вице-спикер Совфеда Галина Карелова заявила, что законопроект о профилактике бытового насилия «не устроил все договаривающиеся стороны» и осенью 2022 года в Госдуму внесен не будет.
По сути, государство заняло позицию пассивного сопротивления в отстаивании права на насилие. Игнорировать совсем уже невозможно, а вот максимально замедлить процесс — да.
Закон о профилактике семейно-бытового насилия был впервые внесен в Госдуму еще в 2019 году, но вызвал тогда в обществе критику, потому что практически не защищал пострадавших. С тех пор его все дорабатывают, откладывая новое рассмотрение.
В самой Госдуме тем временем не осталось никого, кто мог бы представлять фемповестку и бороться за законопроект о защите от домашнего насилия и за равноправие в целом. Оксана Пушкина была единственным депутатом прошлого созыва, отстаивавшим права женщин. Она не стала переизбираться на новый срок, поскольку «решение о том, что профеминистские идеи не должны быть представлены в российском парламенте, принято на высшем уровне». По ее словам, фемповестку многие депутаты считают «токсичной» и полагают, что Госдума нового созыва должна придерживаться более «традиционалистской и патриархальной по духу политики».
Государство отстаивает патриархальные скрепы, и культура насилия здесь — один из главных столпов, за который будут держаться до последнего
Создается впечатление, что нас кормят завтраками по поводу законопроекта, одновременно с этим устраняя всех, кто так рьяно привлекает внимание к проблеме насилия. На эту тему много говорят фемактивистки и правозащитники — не беда. Если понадобится, одних можно признать экстремистками за деструктивный контент, других — иностранными агентами. Госдуму от «токсичного» феминизма уже очистили, законопроект когда-нибудь доработается (а пока еще год можно ничего с проблемой не делать). С постановлением ЕСПЧ все тоже туманно: в обновленной Конституции есть поправка, позволяющая не исполнять решения ЕСПЧ, если они противоречат Конституции. А противоречие при желании в России можно найти где угодно. Дмитрий Песков, комментируя решение ЕСПЧ, уже заявил, что «действующее законодательство предоставляет весь необходимый инструментарий для борьбы с этим злом».
Государство отстаивает патриархальные скрепы, и культура насилия здесь — один из главных столпов, за который будут держаться до последнего. Без него попросту рухнет вся система. И дело не только в том, что установка «бьет — значит любит» прочно вшита в нашу ДНК. В России сила совсем не в правде, как говорил герой 1990-х Данила Багров, а в самой силе. Кто победил, тот и прав, а побеждают в России с помощью кулаков. При этом бьют слабых — тех, кто точно не даст сдачи. Так действуют все, кто говорит на языке насилия, — уважают силу и прибегают к ней как к главному аргументу своей правоты.
Представители власти с позиции сильных бьют и пытают своих граждан, мужчины бьют женщин и детей, некоторые женщины впрочем тоже нет-нет да и шлепнут ребенка. Право на насилие считается в стране чем-то безусловным, данным с рождения. Оттого любая дискуссия о проблеме и сам закон о защите от домашнего насилия большинству традиционно настроенных россиян кажется угрозой — наступлением на их законное право эту силу проявлять и побеждать.
И пока папа римский называет домашнее насилие «дьявольской проблемой», подчеркивая, что речь идет «о злоупотреблении в отношении слабого, который не может защитить себя», наша РПЦ выступает против закона, защищающего от домашнего насилия, видя в нем угрозу «традиционным духовно-нравственным ценностям» и «явную антисемейную направленность».
Как будто институт семьи построен на насилии, и без него традиционалисты просто не видят будущего для российских семей.
Борьба с чем-то фундаментальным — долгий и болезненный процесс. И государство здесь пока своим гражданам не помощник. Так что за свои права вновь придется бороться самим. Поэтому важно не сдаваться. А главное — не молчать. Ведь на этом удобном молчании культура насилия и держится.
Свежие комментарии