Психологическое присвоение человека

Насколько я знаю, рабство, как система общественных взаимоотношений, при которой допускается нахождение человека (раба) в собственности у другого человека (господина, рабовладельца, хозяина) или государства официально отменено в подавляющем большинстве стран.

Ну, в нашем регионе рабство точно запрещено.

 

Но, несмотря на это, феномен психологического присвоения одного человека другим распространен повсеместно. 

Мама рожает ребенка и считает его своим. То есть психологически присваивает. Он как бы ей принадлежит.

Ну да, скажете вы. И будете правы. 

Кровинушка. Кровь от крови, плоть от плоти. Куда уж больше.

Это ведь так естественно, правда?

Да, естественно. Пока он младенец, ребёнок. И если она по настоящему о нем заботится. Чувствуете ограничение? Это право есть у женщины, но оно ограничено постоянно уменьшается.

Если вначале, во время беременности у мамы была возможность и право убить (абортировать) зародыш, то позже, когда зародыш превратился в плод, а тем более ребенка, такое право теряется.

И после рождения мама не имеет права не только убить ребенка, но и бить его, издеваться над ним... Увы, но многие мамы это делают. и не только в тех обстоятельствах, которые их к этому вынуждают, но и на основе чувства психологической собственности.   

А теперь посмотрим шире. А только ил у мамы такое чувство возникает? Нет. И у папы. И у бабашек с дедушками. И тогда чувства психологической собственности одного человека, например, мамы, войдут в противоречие с чувствами психологической собственности другого человека, например, бабушки, свекрови.

Оба чувства будут естественными. Но с этими чувствами будет сложно обоим сторонам, и маме и свекрови. Даже если они взаимно озабочены интересами самого ребенка. Невестке будет неприятно, если свекровь будет без её разрешения вмешиваться в процесс заботы о ее малыше. Свекрови буде неприятно, что ее не слушают и не даже допускают к ребенку. У нее ведь тоже есть право психологической собственности.  

Кстати, ребенок сам чуть-чуть подрастет и включится в эту паутину чувств психологической собственности. Он тоже будет считать маму своей. И папу. И бабушек с дедушками. И ему будет сложно делить маму с кем-то. Например, о своим братиком или сестричкой.  

И все, вроде бы правильно. Как минимум в случае близкого кровного родства. Но погодите, а ведь психологическое присвоение происходит и в других случаях. 

Это моя жена. Это мой муж. Ну правда же: супруги как бы принадлежат друг другу. Разве не так? Становятся в каком-то смысле собственностью друг друга.

Но ведь брак не рабство, а добровольный союз свободных людей. А чувство такое почему-то возникает. И даже сохраняется длительное время после того, как супруги развелись. 

- А ты знаешь, что твой бывший женился?

И бывшей жене, которая давно замужем за другим, почему-то неприятно. Как будто у нее что-то забрали. У нее давно уже нет никаких прав на этого человека. А все равно, как будто забрали что-то... Странно, но факт... 

А ведь и супружескими отношениями феномен психологического присвоения не ограничивается. Начальник почему-то считает своих подчиненных своими... И, увы, весьма часто может психологически выходить за рамки служебных, договорных отношений. Почему-то руководитель считает вольнонаемных чуть ли не подданными и крепостными. 

И тоже самое командир. И президент...  

Откуда это? Может это из-за притяжательных местоимений "мой", "свой", "наш" и подобных? Неправильно употребляем и сами себя запутываем.

Может... Слова ведь могут сбивать с толку. Но вроде бы это какая-то слабая причина.  

А дело в том, что у феномена психологического присвоения есть "антипод" и, одновременно, дополнение: феномен психологической принадлежности. 

Мне приятно принадлежать. Быть женой, частью группы, коллектива, общества. Семьи. И поэтому Это мой президент, мой командир, мой начальник, мой муж... Я принадлежу им. Я принадлежу чему-то большему, чем Я. Своей стае...  

Это принадлежит мне и я принадлежу этому - вот, как мне кажется более полная  полное описание взаимосвязанных частей единого феномена присвоения-и-принадлежности. 

Мое, свое, наше. Это моя семья. Она принадлежит мне. И я принадлежу ей. Какое-то взаимное порабощение. Двухстороннее, а точнее даже многостороннее рабство. На фоне постоянной борьбы за то, что бы владеть, но быть свободным, не принадлежать. Управлять, но не быть в управлении.

И если мы принадлежим в форме жесткого принуждения, то страдаем. Ни и если мы абсолютно свободны, то есть одиноки, то мы тоже страдаем...

Диалектика стайной жизни, однако.