Байка эпохи перестройки

Жизнь Философа на том свете до определенноео момента была вполне обычная, хотя и трудная. Окончив институт (что-то в области электроники), он по распределению попал в какой-то "ящик", кажется, в "Сапфир". Там он с удивлением обнаружил, что зарплата молодого инженера, мягко говоря, не совсем соответствует требованиям окружающей жизни. Тогда Горбачев только-только замелькал на экранах телевизоров, и мутил головы бедным россиянам своей антиалкогольной кампанией. Водкой Философ не интересовался, она ему была по фигу, но вот "тачки, шмотки из коттона..." ему только снились по ночам в сладких снах. И еще девочки. Пожалуй, сейчас Философ даже точно и не вспомнит, какая мечта была более сильной - получить сказочным образом миллион или оказаться в постели с девушкой. Да, он был девственником, и жутко комплексовал по этому поводу. Все его друзья-ровесники давно уже попереженились и развелись, а особо удачливые даже по три раза. И уж, конечно, ни для кого таких проблем просто не существовало. Иди на Арбат, в парк Горького, там девки табунами ходят, женихов ищут. И в основном лимитчицы, на москвичей особо падкие. А уж если ее в ресторан свести... Но у Философа ничего не получалось. Каждый вечер после работы шел он на свой промысел, в надежде, что встретит наконец-то, какую-нибудь одиноко стоящую с грустным взором, их глаза встретятся, они сразу поймут, что предназначены судьбой друг для друга. Но одиноких и грустных почему-то не попадалось. Девки предпочитали ходить табунами в буквальном смысле этого слова (ну в крайнем случае, по две), и вид у них был такой, какой обычно бывает у дворовых ватаг, идущих громить врагов на соседнюю улицу. Философ обходил таких метров за десять по окружности, и если бы ему под дулом пистолета приказали познакомиться хотя бы с одной из них, он так и остался бы стоять в ступоре. Он, конечно, пробовал ходить на "съём" и с друзьями, в таких случаях все у всех было о'кей, но опять же вне его участия. Все, кроме него, после таких знакомств, весело болтали друг с другом, уже прикидывая себе пару. От Философа же девки шарахались, как от чумного. Потом все куда-то разбредались, а он шел домой и долго рассматривал себя в зеркало, пытаясь понять, что тут не так. Вроде парень как парень, не Ален Делон, конечно, но и не урод. На морду покрасивше многих будет. И фигура нормальная, мышца накачана вполне прилично. Он принимал два раза в день душ, яростно вгрызался щеткой в свои безупречные зубы, завел целую коллекцию одеколонов и дезодорантов, но все это помогало не больше, чем мертвому припарки, и ночь ему даровала только темные восторги мастурбаций, со сладкими грезами в закрытых глазах.

В конце концов он от кого-то услышал, что женщин в мужчинах интересуют лишь деньги. Это его страшно обрадовало, в таком случае две его самых светлых мечты соединялись в одно целое. Надо только нацелиться на деньги и работать, работать... Но где, простите, работать? У него в "ящике", как бы он ни работал, зарплата и квартальная премия оставались бы теми же самыми. А совмещать там не позволяли.

И тогда он стал читать книги. В надежде на то, что такие мудрые, знаменитые и признанные всеми мастера словесности подскажут ему хоть какой-то выход из сложившейся ситуации. В книгах говорилось о несчастной любви (какой, к черту, несчастной, если любовь все же была!), о томных переживаниях, о совершенно непонятных ему беспокойствах и страданиях по поводу неизвестно чего, словом, обо всем, страшно далеким от темы. Тогда он перешел на детективы - там обычно пишут проще и конкретнее. Из них Философ узнал такие удивительные веши, что практически каждый начальник цеха, зав. складом и конечно же директор завода - ворюга, каких свет не видывал. О магазинах и оптовых базах и говорить нечего. Там вообще самые сливки общества собрались. Он тогда сильно сокрушался, что отказался от распределения в магазин "Электроника" товароведом - сейчас и проблем никаких бы не было. Но ничего страшного, в сущности, не произошло. На его заводе тоже ведь было, что украсть. Судя по книжкам, там тоже должна была оказаться хоть одна "отрыжка капитализма", давно опухшая от наворованных миллионов и безысходной тоски от навсегда потерянной надежды найти себе молодого, толкового преемника. Философ уже давно был на все готов, он буквально ел глазами любое начальство с немым криком: "Да вот же я! Не бойтесь, не выдам!", стараясь найти себе "крестного" покровителя. Но начальство почему-то в таких случаях шарахалось от него лишь немного более степенно, чем те же девки на бульварах.

Перестройка уже шла полным ходом, уже появились первые кооперативы и ИЧП. Народу постепенно стали втолковывать, что хорошая зарплата вполне согласуется с принципами развитого социализма. Это была радостная новость, в электронике Философ соображал, и быстро оформил ИЧП по производству "антикомаринников". Продукция находила сбыт моментально: врубившись, что им предлагают, люди платили деньги заранее и терпеливо ждали своей очереди. ИЧП превратилось в кооператив, где Философ стал председателем, у него уже был целый штат персонала. Конечно, поначалу ему было боязно, ведь, судя по детективам уже нового времени, для того, чтобы пустить свою лодку в бурные волны бизнеса, было необходимо:

1. Являться "вором в законе" или, на худой конец, блатным авторитетом. Впрочем, срабатывал и другой, прямо противоположный вариант - оперативникам КГБ или МУРа тоже что-то светило.

2. Иметь в ближайших родственниках председателя райисполкома.

3. Уже наворовать к тому времени миллион, и лучше в зеленых.

4. Владеть всеми приемами каратэ, кунг-фу, бокса и самбо, а также стрелять из пистолета самую малость хуже Таманцева из знаменитого романа Богомолова.

5. Водить машину на уровне мастера спорта по ралли.

Все остальные мелочи, типа знаний финансового дела, экономики, юриспруденции, а также простая житейская сметка были только желательными дополнениями к этим пяти безусловно необходимым требованиям к претенденту в "новые русские". Философ удрученно признавался в своем полном несоответствии любому из этих пунктов. Но желание пересилило страх. К тому же, из этих детективов выходило, что каждому мало-мальски заметному бизнесмену полагалась секретарша (кем было установлено такое правило, и к кому обращаться в случаях его злостных нарушений, там почему-то не было написано ничего). И она была просто обязана по своей должности выполнять любые прихоти своего босса. И хотя чисто по работе она ему была не нужна, он все же решил найти секретаршу исключительно для этих целей. Но и тут история повторялась один в один, как с бульварными девками. Претендентки на роль секретарш приходили к нему в подвал, где он арендовал помещение, и едва взглянув на него, тут же исчезали, ссылаясь на какие-то внезапно возникшие дела.

В остальном все было тип-топ. Денежки капали бурным потоком, наподобие водопада "Мужские слезы"22 в городе Сочи, где Философ не преминул отдохнуть (опять все было без толку, несмотря на толстый "лопатник"). Рэкет его почему-то не тряс. Заходили, правда, пожарные, да еще из СЭС, которые, обозрев весь этот бардак в подвале (сваленные где попало платы, комплектующие, электронные блоки, поставленные друг на друга до потолка осциллографы и ампер-вольт- и прочие метры) через секунду заявляли о своем страстном желании закрыть эту лавочку немедленно. Но с ними Философ разобрался быстро, тем более, что особо никто и не наглел. Пару раз приходили какие-то мрачные узколобые типы, на них никто и внимания не обращал, посетители вечно болтались в подвале, и отвлекаться на кого постороннего не было и минуты. В конце концов они так и уходили, не врубившись, чем же здесь народ занимается.

Самой последней каплей, переполнившей чашу терпения Философа, стал нашумевший в те годы фильм "Интердевочка". Этот фильм его просто потряс тем откровением, что в его родной Москве, оказывается, работают проститутки. И имея каких-то сто баксов в кармане, любой мог от души насладиться любой из пих. Статьи о жрицах любви появились и в прессе, судя по ним, улица Горького уже не вмещает в себя по ночам этих чудесных, доступных красавиц. Приняв душ и тщательно выбрившись, наодеколонившись "Пуазоном" так, что от него воротили носы проходящие мимо собаки, и надев свой лучший костюм, Философ в приподнятом боевом духе отправился на "Пушку". В нагрудном кармане пиджака лежали три "Франклина" - не так уж много для столь долгожданного, первого в жизни соития. Выйдя из такси и оказавшись у желанного памятника, он в растерянности озирался по сторонам - девок хватало с избытком, как и всегда, но кто же из них проститутки? На лбу ни у одной, к сожалению, соответствующих надписей не было. Одеты они были хоть и откровенно по-****ски, но так ведь пол-Москвы сейчас ходит. И что, вот так подойти и спросить: "Девушка, триста баксов устроит?" А если она здесь просто гуляет? Философ стоял, полагая в слабой надежде, что какая-нибудь путана опытным взглядом узнает в нем своего клиента, но конечно же он так и остался стоять в гордом одиночестве - даже все девки с пятачка постепенно куда-то исчезли. Тогда он побрел к центру, дошел до "Интура" и решил посетить ресторан. Его не хотели пускать, но один "франклин" разом решил все проблемы. Все, кроме одной, ради которой он здесь оказался. Он уже целый час сидел за маленьким, на двоих, столиком, вяло ковыряясь в салатах, и время от времени принимая все новые и новые порции водки, когда к нему, уже потерявшему всякую надежду, вдруг подошел официант: "Молодой человек, вы не против, если я подсажу к вам одну девушку?"

Философу тогда показалось, что в ресторан через темные доселе окна забили лучи ярчайшего июньского солнца, у него появилось страстное желание облобызать этого официанта прямо на глазах у всей гуляющей публики, и подарить ему оставшиеся два "франклина". Но к счастью, он вовремя сообразил, что в данный момент у него больше нет денег, халдей и так получил с лихвой. И тут же, как гром среди ясного солнца, которое еще не успело померкнуть в глазах Философа, явилось второе чудо. Девушка, севшая напротив него за столик, как две капли воды походила на ту, которую он создал неудержимой фантазией в своих одиночных ночных экстазах. Натуральная блондинка, чуть вьющиеся льняные волосы падали на плечи, невинное личико и робкий взгляд васильковых глаз. Под скромной, но чистой и безупречно выглаженной блузкой угадывалась нежная, но упругая грудь. Никакой косметики и украшений, не считая тонкой серебряной цепочки на хрупкой шее и узкого колечка на мизинце правой руки. Девушка смущенным, прерывающимся от волнения голосом вымолвила Философу, что у нее совершенно нет денег, а она страшно голодна, и если он чем-то ее угостит, она станет признательна ему по гроб жизни. И что она никогда бы не пошла бы одна в ресторан, она раньше и думать об этом не могла, но случилось такое... - При этих словах девушка начинала плакать, потупив взор. Что там такое случилось, он так и не понял, но было ясно, что что-то страшное. И если бы это касалось только ее, она бы нашла способ покончить с жизнью, но есть еще мать, сестра и маленький братишка. И сегодня она одела все лучшее и пошла в Ресторан, в надежде, что с ней здесь обойдутся не очень жестоко.

Философ поначалу не понял, что же могло спасти эту прелестную девушку, он поначалу вообразил, что на нее охотятся мафии всех без исключения стран мира. И когда она вдруг трагическим, полным безнадежной тоски и отчаяния голосом объяснила, что ей до утра надо где-то раздобыть сказочную по тем временам сумму- целых пятьсот рублей, Философ опять же не понял, о чем идет речь. В тот момент он только помотал уже вполне пьяной головой и позвал официанта, велел тащить сюда все самое лучшее, что можно найти на кухне. И только когда эта девушка стала робко, с какой-то опаской вкушать эти невиданные доселе яства, Философа осенило. Господи, за каких-то пятьсот рублей эта фея предлагает ему себя! Да видано ли такое?! Да если бы эта богиня попросила его фирму, да что там фирму - жизнь за ночь любви, он не раздумывал бы ни секунды.

И тут его прорвало. Все повернулось на сто восемьдесят градусов: теперь уже он рассказывал ей о своих несчастьях, а девушка слушала его с широко раскрытыми глазами. И с чуть приоткрытым ртом. Он, совершенно уже не таясь (все-таки после целой бутылки), делился с ней воспоминаниями прошедших, полных серой тоски лет. Он рассказал и про походы на "Плешку", и про попытки нанять секретаршу, и про пустые хождения прошлым летом по городу Сочи. А в самом конце, не удержавшись, поведал о том, что почти каждую ночь встречался с ней в своих снах (конечно, ему еще хватило ума представить это в самых романтических вариациях).

Она слушала его, не в силах вымолвить слова, слезы беззвучно катились по бледному от волнения лицу. Когда девушка обрела дар речи, то заявила, что решительно не понимает тех, к кому пытался тогда подойти Философ. И что если бы с ней вдруг захотел познакомиться такой мужчина, как он, она была бы на седьмом небе от счастья. Но он богат и красив, а она... Философ заявил, что это не имеет ровно никакого значения, что он уже любит ее больше всех остальных женщин на свете, и что если она хоть на минуту согласится подумать о том, чтобы разделить ним свою судьбу... Тут девушка подняла на него свои огромные, мокрые от слез глаза и просила простить ее за то, что просто не может в это поверить. В ответ же Философ стал умолять ее принять от него в знак дружеской и совершенно безвозмездной помощи пару "франклинов" - только за то, что он уже провел с ней этот чудный, совершенно неповторимый вечер здесь, за этим столиком в ресторане. Она робко отказывалась, что не может принять такой невероятно сказочной суммы, он же настаивал.

Наконец, с недоумением и в то же время со светящимся от счастья лицом она положила деньги в карман своей блузки. Уже окончательно осмелев. Философ пригласил ее на танец, и она, представьте, не отказалась! А во время танца сама (!) поцеловала его. Тогда он еле удержался на ногах, пол уплывал куда-то в сторону, и вообще все было впервые в жизни. И уже окончательно потеряв рассудок, он вдруг твердым, уверенным голосом заявил, что она станет его женой. И по этому поводу они сейчас выпьют шампанского.

Но что происходило в ресторане после того, как он сделал один глоток, он уже не мог знать. Потому что все провалилось в темноту. Сначала была одна темнота, затем вдруг появился какой-то мужчина. Вначале он выглядел как ходячее (нет, сидящее в кресле) олицетворение полного жизненного успеха. Определенно, иностранец, так как в те времена наши даже самые крутые бизнесмены о таком прикиде могли только мечтать. И он объяснил Философу, что ему Унемного не повезло в ресторане, что путанка немного не рассчитала дозы "клофелина". Что в принципе она и не хотела его травить, но все его излияния звучали, как дикий бред при гениальной актерской игре. И она его приняла за крайне ловкого афериста. И что человек, так легко сорящий деньгами, наверняка имеет целую пачку "Франклинов". Но не учла девочка поправки на выпитую водку - вот в чем беда. А сейчас Философ находится в некоем "преддверии" (чего конкретно - крутой "иностранец" так и не счел нужным пояснить), и что сейчас с ним делать, никто не знает. Он пока еще ничего не успел натворить - ни плохого, ни хорошего. Но что у него есть какой-то особый талант, который он исключительно по собственной лени так и не смог реализовать. И поэтому ему предлагается вторая попытка только в немного ином мире. И поскольку наставнику (так он представился) надоело смотреть на уникальнейшую озабоченность Философа по известному вопросу, то он снимает с того это проклятие. В новом, мало чем отличающемся от прежнего мире женщин у него будет в тех количествах и такого качества, что поводов для претензий никогда не окажется.