Если бы кто-то сказал мне полгода назад, что я, сорокасемилетняя женщина с двумя высшими образованиями и успешной карьерой, буду стоять у открытой двери своей квартиры и швырять на лестничную клетку мужское махровое полотенце и пару стоптанных тапочек, — я бы рассмеялась ему в лицо.
Громко и искренне.
Но вот она я. Стою, тяжело дышу, а на ступеньках лежат эти несчастные вестники чужого быта. И знаете, что самое любопытное? Я не чувствую ни капли сожаления. Только облегчение.
А ведь история-то, как всегда, начиналась как в сказке. Той самой, которую нам, взрослым и опытным девочкам, рассказывать уже вроде как стыдно, но мы всё равно слушаем, затаив дыхание.
Этой историей поделилась знакомая. Рассказ от ее имени.
Познакомились мы на дне рождения общей подруги. Он — Семён, 54 года, высокий, статный, с умными глазами и такой обезоруживающей улыбкой, от которой где-то внутри всё теплеет. Разведён. Квартира в другом городе, а здесь снимает.
Он тактично ухаживал за всеми дамами сразу, но смотрел только на меня.
Знаете, есть такой тип мужчин, которые кажутся скалой. Надёжность, уверенность, спокойствие — вот что они излучают.
После череды моих нервных, инфантильных и нерешительных кавалеров Семён показался мне просто глотком свежего воздуха.
Наш роман развивался стремительно. Не как у подростков, с безумствами и смс-ками по ночам, а как-то по-взрослому быстро. Мы оба понимали, чего хотим. Или, вернее, чего мы НЕ хотим: пустых одиноких вечеров.
— Зачем нам терять время, Кристина? — говорил он, когда мы сидели в кафе всего через две недели после знакомства. — Нам не по двадцать лет. Мы уже знаем, что нам нужно от жизни. А я чувствую, что мне нужна ты.
И я таяла. Как же приятно это было слышать! Мужчина, который не боится ответственности, который говорит прямо, который действует.
Он привозил мне кофе по утрам к офису, дарил не банальные розы, а мои любимые ирисы, часами мог говорить со мной о моей работе, вникая во все детали.
Через шесть недель после нашего знакомства он, приехав ко мне в пятницу с ночёвкой, утром в субботу сказал:
— А зачем мне уезжать? У меня съёмная однушка на окраине, у тебя — прекрасная двухкомнатная квартира в центре. Давай я перевезу вещи? Мы же взрослые люди.
И я, окрылённая счастьем, согласилась. Ну а что? Действительно, взрослые же люди. Мне 47, ему 54. Пора уже строить совместную жизнь, а не играть в приехал — уехал.
Ах, Кристина… Если бы ты только знала, что перевезти вещи и перевезти свою жизнь — это две совершенно разные вещи!
Первый звоночек прозвенел буквально на следующий день. У меня в ванной висит специальное полотенце для лица. Дорогое, белое, пушистое. Мой маленький личный ритуал. Я вышла из душа и увидела, что оно влажное.
— Сёма, ты брал белое полотенце? — спросила я как можно мягче.
— Да, а что? Такое мягкое, — ответил он из комнаты, не отрываясь от телевизора.
— Оно для лица… Моё.
— Ой, да какая разница? — отмахнулся он. — Полотенце оно и есть полотенце. Не будем же мы из-за этого устраивать драму.
Я промолчала. Но внутри что-то царапнуло. Это было не про полотенце. Это было про личные границы, которые он так легко, не спросив, пересёк.
Потом началось вторжение на кухню. Моя кухня — моя крепость. Я знаю, где у меня лежит каждая ложка, какая специя стоит на какой полке. Это система, выработанная годами. Семён решил «помогать».
И моя система рухнула за три дня. Солонка с сахарницей улетели в другой шкафчик, юбимая сковородка для блинов была поцарапана вилкой. А нож для хлеба он использовал, чтобы вскрыть консервную банку.
— Сёма, зачем ты всё переставил? Я теперь ничего найти не могу! — не выдержала я однажды.
— Крис, я же как лучше хотел. Сделал всё по-мужски, логично. Теперь всё под рукой будет, — с улыбкой ответил он, как будто сделал мне великое одолжение.
То есть моя логика, по которой я жила в этой квартире, была «нелогичной»? Снова промолчала. Списала на притирку. Взрослые же люди, надо быть мудрее.
А потом появилось это удушающее «МЫ».
— МЫ должны купить новый телевизор, этот слишком маленький.
— МЫ больше не будем заказывать пиццу в этой пиццерии, мне надоело. Переходим на суши.
— МЫ поедем в отпуск в Турцию, давно не был.
Постойте, а где в этом «МЫ» была я? Моё мнение? Мои желания? Я люблю свой старый телевизор. Я обожаю эту пиццерию. И я ненавижу Турцию! Когда я пыталась это сказать, он смотрел на меня с искренним недоумением.
Причем дело было не в деньгах. Семен сам покупал продукты, и мне давал достаточно денег. Дело было в самом хамоватом поведении чужого, по сути, мужчины, в моей квартире.
— Любимая, я же о нас забочусь. Я как мужчина принимаю решения, чтобы тебе было проще.
Проще? Мне стало не проще, мне стало тесно. Я чувствовала, как меня медленно, но верно вытесняют из моей собственной жизни. Моя квартира перестала быть моей. Она стала «нашей».
Последней каплей стали мои подруги. Они пришли в гости, мы сидели на кухне, смеялись. Семён был подчёркнуто вежлив, но как только за ними закрылась дверь, он сказал:
— Подруги у тебя, конечно, громкие. И говорят о всякой ерунде. Не понимаю, что ты в них нашла.
И тут меня прорвало.
Это были не просто подруги. Это были люди, которые вытаскивали меня из депрессии после развода, сидели с моим сыном, одалживали деньги, когда я только начинала свой бизнес. Это была моя семья. А он, человек, которого я знала два с половиной месяца, посмел их судить.
— Что ты сказал? — переспросила я тихо.
— Говорю, какие-то они… пустые. Тебе нужна компания посерьёзнее. На моём уровне.
Он сказал «на моём уровне». Человек, который живёт в моей квартире, рассуждает о каком-то своём уровне.
В ту ночь я не спала. Я лежала и слушала его ровное дыхание. И вся эта карусель из полотенец, сковородок, планов и непрошеных советов крутилась у меня в голове. И я вдруг поняла.
Он искал не женщину. Он искал удобство. Готовую, обустроенную жизнь, куда можно просто прийти со своими тапочками и полотенцем и начать «принимать решения».
Он не хотел строить что-то новое. Он хотел заселиться в старое, подмяв его под себя. А я, в своём отчаянном желании не быть одной, приняла его напор за страсть, а его эгоизм — за мужскую решительность.
Утром, пока он был в душе, я собрала его вещи в два больших пакета.
Когда он вышел, бодрый и свежий, завёрнутый в МОЁ полотенце, я молча протянула ему пакеты.
— Это что? — не понял он.
— Это твои вещи. У тебя есть полчаса, чтобы одеться и уйти.
— Ты что? — в его глазах был шок. Он искренне не понимал.
— Ничего не случилось, Семён. Просто я поняла, что МЫ несовместимы.
Он пытался кричать, уговаривать, обвинять меня в женской истерике. Но я была спокойна, как никогда. Я просто открыла дверь. Он ушёл, хлопнув дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.
И только тогда я увидела. На вешалке в ванной висело его полотенце. А у порога стояли его тапочки. Символы его вторжения.
Не думая ни секунды, я схватила их, распахнула дверь и выбросила на лестничную клетку.
И в этот момент я почувствовала, что снова могу дышать в своей собственной квартире.
Да, возможно, это было не по-взрослому. Возможно, нужно было ещё раз поговорить, объяснить.
Но знаете, иногда наступает момент, когда слова заканчиваются. И остаётся только один жест. Жест, который возвращает тебе твою территорию. И твою жизнь.
Свежие комментарии